– Всё тебе бы на рожон переть, да в первых рядах, – без осуждения заметил Каверин.
– В последних смысла нет, – вновь хохотнул Раковский. Он успел опустошить стакан и теперь поглядывал на бутылку.
– Весь в покойного родителя. Тот тоже, бывало, даже команды не дожидался, мчал вперед сломя голову.
Каверин собственноручно разлил вино, потом вздохнул.
– Ты бы женился. Не ровен час сложишь голову и даже наследника не оставишь.
– Староват я для женитьбы, дядюшка. Раньше надо было бы, да служба не отпускала.
– Служба… Ты же пять лет в отставке провел. Сколько мамаш с вожделением на тебя посматривали да дочек выдать хотели!
– Пустое. Не хочу себя связывать цепями этого… как его? Гименея. Вот! – с радостным смешком вспомнил гусар. – Да и вообще, не родилась еще моя невеста.
– Пока родится да подрастет, совсем стариком станешь.
– Значит, судьба, – довольно улыбнулся Раковский. – Холостяком мне нравится намного больше. Да ну их всех! Одна морока!
– Ах, Арсений, Арсений, – покачал головой губернатор, однако осторожный стук в дверь прервал поток его сетований.
– Ваше превосходительство, господин полицмейстер сообщение прислали, – застыл в проеме секретарь.
– Что там еще?
– Задержаны двое странных людей. Не то шпионы, не то сумасшедшие, не то беглые.
– Он что, сам разобраться не может?
– Не ведаю-с, – секретарь развел руками.
– Шпионы – это интересно, – Раковский даже отставил в сторону стакан. Левая бровь приподнялась. – Никогда не видел живых шпионов.
– А сумасшедших? Или беглых?
– Этого добра навалом, – отмахнулся гусар.
– Ну что ж, пойдем, взглянем на шпионов, – вздохнул Каверин.
В бесконечной череде дел, свалившихся в преддверии войны, свободного времени у него было мало. А тут даже с племянником не посидишь.
– Хотя, – вдруг переменил решение губернатор, – пусть-ка их доставят сюда. Что нам зря ходить?
– И то верно, – согласился с дядей привставший было гусар.
К чему куда-то идти, когда на столе хорошее вино, а рядом – близкий родственник?
Гроза собиралась всю вторую половину дня. Она намекала на грядущее торжество повисшей безветренной духотой, только много ли значили ее намеки? Начало мая выдалось на редкость жарким, да, собственно, уже в апреле потеплело так, что народ стал быстро избавляться от курток, а затем и свитеров, досрочно переходя на летние одежды. А тут как назло еще дорога подвернулась такая, что настоящей скорости не дать, и врывающийся в открытые боковые стекла встречный ветер несет не столько прохладу, сколько всё то же тепло.
– Продует нафиг! – вдруг заявил сидящий за рулем Санек, поднимая стекла. – Потом простынем!