– Долго же ты выжидал…
– Торопливость-то где уместна – при блошиной охоте. И вот вышел мне случай – стояли мы уже в самой Москве. Тяжело было мне смотреть, Еремеев, как нехристи древний наш град топчут, бесчинствуют всячески, грабят да гадят. Совсем они там распоясались, одно слово – гунны! Бывало прям невмоготу становилось – раззудись плечо, перебью – сколько успею! Терпел… А тут гляжу как-то, по ночному времени, с большой скрытностью, собирают целый поезд, подвод на полста. А грузят-то – мать честная! – всё бутыли, бутыли, бутыли… Ну, думаю, вот тебе, Феофан, и твой случай! Не с пустыми руками к атаману явишься. Последовал я с этим обозом прямиком в эти края. А дальше…
Феофан замолчал, помрачнев.
– Что же дальше?! – невольно вырвалось у нас с Еремеевым.
– Вы, вот что, государи мои… Вы ведите меня к вашему командиру поскорей. Бутылей тех не прихватил – не до бутылей мне стало, как до места назначения добрались… Страшное дело, государи мои… Но гостинец вот достал. Везу… Недурной ли?..
Феофан проворно соскочил с козел, распахнул дверцу кареты. Приглашающим жестом раскрыл розовую, не в пример прочим частям тела, ладонь. Мол, сами смотрите.
Мы заглянули в карету. Еремеев восхищенно присвистнул.
Сперва мне показалось, что внутри находится ребенок, к маскараду вырядившийся в гражданский мундир и двууголку и для пущей важности нацепивший на маленький курносый нос пенсне.
Я присмотрелся. Это был человек вполне взрослый, с усами и бородкой клинышком. Малы были лишь его пропорции.
Маленький человек воззрился на нас через пенсне с ужасом. Промычал что-то. Говорить он не мог – рот его был заткнут скрученным платком. Лежащие на коленях маленькие ручки связаны веревкой.
– Важная птица, – с удовольствием сообщил Феофан. – Хоть и ростом с гриб-боровик, и не военный, но все там по струнке перед ним ходили. Чего не прикажет – все исполняют. Хоть звезду с неба, хоть чего… Жаль, я по-хранцевски ни в зуб ногой – но ужо в штабе-то небось разберутся. Вот он каков… мой гостинец.
Меня кольнула странная догадка – а я ведь, кажется, знаю, кто этот маленький человечек. Не военный, а хоть звезду с неба… Неужели?
Если моя догадка верна – вчерашний разговор с покойным Ржевским, весь этот муторный ночной кошмар… Всё это правда?
Оборони господи! Во что же мы ввязались?!
– Феофан, а что в Лычевке?
– В деревеньке той, что при монастыре? – Феофан пожевал толстыми губами, помрачнел. – Не знаю с чего и начать, сударь… Нету ее теперича, этой Лычевки.
– Как так?
Феофан раскрыл было рот, словно подбирая слова. Затем понурил голову.