– Отлично сделано, – улыбнулся он, внимательно изучив документ, и, как ни странно, протянул мне его обратно.
– Как же вам удалось меня вычислить?
Офицер снисходительно усмехнулся, словно такие вещи известны любому взрослому и непонятны лишь неразумным детишкам. Он помассировал пальцами уголки своих губ.
– С тех пор, как вы проявили такой активный интерес к нашему государству – и даже сделали для нас немало полезного, за что вас можно только похвалить, – мы со своей стороны тоже заинтересовались вами. Мы узнали о вас довольно многое, в том числе такое, что слегка озадачило нас. Да, вы действовали довольно осторожно и предусмотрительно. Но не настолько осторожно, чтобы не оставлять совершенно никаких следов! О вашей странной одержимости этой женщиной нам известно давно, уже с 1967 года. С того самого момента, как вы устроили дурацкий маскарад с такси. А открытка являлась лишь пробным шаром. Нам просто хотелось узнать, как вы поступите в этом случае.
– Так Софи не просила меня о помощи?
– Нет. Открытку я написал собственноручно, вот на этом столе.
Это было равносильно удару в солнечное сплетение. Но может быть, он обманывал меня?
– Но ведь до получения открытки я даже не знал, под каким именем живет Софи! Зачем вы сообщили мне эту информацию?
– Рано или поздно вы все равно узнали бы все сами. Это был вопрос времени. Я всего лишь немного ускорил события. – Он улыбнулся и заявил, что и в его профессии порой находится место творчеству, а это чертовски приятно, да-да.
– Меня что, предали?
– Умоляю вас. Вы прекрасно понимаете, что на этот вопрос не существует ответа.
Эндевитт сделал глубокую затяжку, и я, чтобы преодолеть скованность, повторил за ним его жест. Мы смотрели друг на друга в упор и курили. Колени у меня тряслись, и я заложил ногу на ногу, чтобы унять дрожь.
– И что же теперь делать?
– Действительно, это немалая проблема. И прежде всего для меня. Но и для вас, естественно, тоже.
Эндевитт тщательно затушил в пепельнице остаток сигареты, докуренной лишь на две трети, затем заложил руки за голову, сцепил пальцы и наклонил голову назад – так, что у него даже захрустели пальцы. Затем уселся в позу роденовского мыслителя.
– Итак, вы совершили несколько государственных преступлений, – вкрадчиво сказал он. – Подделка документов, въезд в ГДР под обманным предлогом. А если сюда добавить еще попытку помощи при бегстве из Республики, то дело принимает весьма серьезный оборот… – Офицер сделал многозначительную паузу, по всей видимости, отрепетированную заранее. – С другой стороны…