— Батарея левого борта, товьсь!
Яхта виднелась на левой скуле, поворачивая к норд-осту и сближаясь с ними. Несколько минут оба корабля продолжали идти, сокращая дистанцию.
— На румб полнее к ветру, — скомандовал Натаниэль, потом возвысил голос. — Огонь по готовности, мистер Балмен!
Почти сразу последовал первый рапорт и орудие номер два отпрыгнуло назад, вокруг него засуетился расчет, забивая новый заряд. Пока громыхали поочередно выстрелы, «кестрельцы» встречали их нестройным «ура»: в парусах яхты появились дыры. Неприятельское судно намеревалось пересечь курс куттера и угостить его продольным залпом, но Дринкуотеру пришла вдруг в голову идея.
— Руль на ветер! Выбрать грота-шкоты! Круто к ветру!
«Кестрел» повернулся, подставляя нос под удар, но произошло это раньше, чем Сантона успел подготовиться и воспользоваться преимуществом. Только два ядра из всего бортового залпа попали в цель, да и те только разнесли в щепы правую гичку.
— Батарея правого борта!
Трэвеллер махнул рукой, подтверждая приказ, и словно давая капитану понять, что внезапный маневр не застал Джереми Трэвеллера врасплох. Готовясь ударить по корме яхты, артиллерист приказал установить максимальный угол возвышения.
Но Сантона не растерялся. Яхта повернула направо, и оба корабля устремились друг другу навстречу на совокупной скорости в двадцать узлов. Пушки куттера заговорили поочередно, посылая ядра с убойной дистанции. Дринкуотер увидел, как большой участок фальшборта яхты разлетелся в щепы. Джереми Трэвеллер распорядился забить двойной заряд.
Потом послышался вой, удар, стоны и крики — это ответный огонь яхты превратил палубу «Кестрела» в кровавое месиво из раненых и убитых. Дринкуотер вскинул пистолет, целясь в высокого человека, стоявшего недалеко от румпеля яхты, и выстрелил. Пуля прошла мимо, противник невозмутимо приподнял шляпу и улыбнулся. Натаниэль выругался, но остался холоден как лед — он обдумывал рискованный, безумный план, лежащий за пределами страха. Он отдался на волю провидения, стал заложником изменчивой фортуны и давно забыл про данное Элизабет обещание. Элизабет была частью другого мира, не имевшего ничего общего с этим тусклым и ужасным октябрьским днем. На палубе стоял не тот Натаниэль, которого знала Элизабет — это был человек, захвативший французский люггер и безжалостно пресекший назревавший бунт. Это был жестокий капитан, обрекающий своих людей на смерть, и делающий это с рассчитанным умением.
— Руль под ветер! К повороту!
На палубе началось шевеление — это Джессуп, исполняя приказ командира, и не обращая внимания на щепу, попавшую в ногу, разгонял ошалевших матросов по местам. «Кестрел» крутанулся следом за яхтой, резко накренившись, при этом мощный гик, почти не удерживаемый снастями, перекинулся через палубу. Непринайтовленные пушки правого борта откатились вглубь насколько позволяли брюки, орудия же левого борта выдвинулись из открытых портов, через которые окунулись в воду. Куттер лег на курс преследования. На корме яхты «кестрельцы» прочитали ее название: «Драакен». Паруса противника были изрешечены не меньше, чем у них самих, перебитые концы снастей развевались по ветру.