Затем, когда холодная погода сменилась обещающей весну оттепелью, пришли вести другого рода. Сперва это сражение назвали победой в день св. Валентина, потом за ним закрепилось название битвы при мысе Сент-Винсент. Джервис получил титул графа, а одаренный и непредсказуемый капитан Нельсон, нарушивший строй линии, чтобы предотвратить бегство испанского авангарда, был удостоен рыцарского звания.
Чувство триумфа охватило переполненную каютку Гриффитса, когда тот вслух читал засаленный экземпляр «Газетт», с большим опозданием добравшийся до куттера на его позиции в Шульпен-Гат. Тогда же Дринкуотер получил неожиданное письмо.
«Дорогой Натаниэль,
Полагаю, ты слышал новость о том, как Старый Дуб одержал победу в день святого Валентина, но наверняка будешь изумлен, узнав, что там не обошлось без участия одного твоего приятеля. Мы знатно всыпали донам, хотя я, командуя батареей тридцатидвухфунтовых на «Виктори» (на который меня перевели в конце ноября), видел немного. Тебе стоило побывать там, Нат! Боже, что за великолепное зрелище этот эскадренный бой! Как завидую я твоему участию в деле Родни в восьмидесятом, и как ты, должно быть, завидуешь сейчас нам! Наши парни проявили себя отлично, и знатно исколошматили «Сальвадор дель Мундо». Доны дрались лучше, чем я от них ожидал, и задали нам умеренно жаркую работенку…»
Да, Дринкуотер завидовал. Завидовал и в немалой степени потешался над смесью ребяческого восторга и холодной флотской формальности, сквозившей в письме Ричарда Уайта. Последней там хватало, особенно в значимой фразе «сэр Джон проявил любезность, отметив мое поведение». Натаниэль одернул себя. Он рад за Уайта, как рад и тому, что его старый приятель, явно быстро идущий в гору, не гнушается поддерживать дружбу с ничтожным помощником штурмана с задрипанного куттера, отправляя ему такое пространное письмо. Поэтому Дринкуотер радовался за него, празднуя победу. Похоже, фортуна повернулась лицом к английскому оружию, и флот напомнил старым своим врагам, что раненый лев еще не повержен.
Одним апрельским утром «Кестрел» обогнул банку Скроби-сэндз и вошел на рейд Ярмута, держа на мачте сигнал, что имеет донесения. Бросив якорь недалеко от «Венерэбла», куттер отсалютовал синему флагу, развевающемуся на грот-мачте флагмана. В следующую минуту шлюпка с лейтенантом Гриффитсом на корме уже мчалась по воде.
Когда Гриффитс передал донесения с блокирующих Тексель фрегатов и вернулся, он созвал всех офицеров в свою каюту.
Дринкуотер, надзиравший за подъемом гички на борт, пришел последним. Прикрывая за собой дверь, он ощутил гнетущую атмосферу ожидания, а усевшись понял, что порождена она суровым блеском в глазах Гриффитса.