Глава двенадцатая. Мятежный прилив
Май-июнь 1797 г
— Послушайте этих ублюдков! — произнес Джессуп, когда команда «Кестрела» побросала работу, чтобы поворотиться к переполненной якорной стоянке. Вопли, похоже, доносились с «Лайона», и по группе стоявших на баке матросов пронесся возбужденный шепоток, некоторые повернулись, неприязненно поглядев на стоявших на юте Джессупа, Дринкуотера и Трэвеллера.
Рейд Ярмута кипел: между заякоренными кораблями кишели новости, слухи и их опровержения. Говорили, что красный флаг мятежа поднят в Норе, и команды кораблей Дункана разрывались между верностью своему уважаемому адмиралу и желанием поддержать справедливые, как они чувствовали, требования экипажей флота. Шум был достаточным, чтобы все остальные поднялись на палубу. Даже кок вынырнул из камбуза, а кружок офицеров пополнился Эпплби и Томпсоном.
— Слава Богу, что мы стоим рядом с флагманом, — пробормотал хирург.
Теперь, когда его предсказания насчет мятежа оправдались, доктор решительно опасался быть прирезанным в своей кровати.
«Кестрел» бросил якорь на расстоянии прямого пушечного выстрела с «Венерэбла». Орудия линейного корабля были выдвинуты, и над рейдом разнесся вдруг грохот выстрела. Клубок сигнальных флагов пополз вверх по фалу, чтобы развернуться под действием легкого майского ветра.
— Спустить мою гичку, мистер Дринкуотер, — распорядился Гриффитс, поднимаясь по трапу.
Адмирал Дункан созвал капитанов на совещание. Вернулся Гриффитс сильно озабоченным.
— Построить команду!
Джессуп засвистел, собирая экипаж на шкафуте. Матросы толпились вокруг шлюпки, оставшейся на борту.
— Джентльмены, — обратился капитан к офицерам. — Займите места позади меня.
Они встали полукругом за ним, как он велел, глядя на лица моряков. Некоторые из них были открытыми, другие — заинтересованными, иные — вызывающими или грубыми, но все до одного выражали нетерпение узнать, что их ждет.
— Слушайте все: вам известно, что флот в Спитхеде и Норе находится в состоянии мятежа против своих офицеров… — он обвел матросов взглядом, в котором, вопреки внутренней его симпатии, не читалось ни капли расположения. — Но если есть среди вас человек, намеренный поставить под сомнение мое право командовать этим куттером или оспаривать приказы, отданные мной или моими подчиненными, пусть заявит об этом сейчас.
Мощный, с сильным валлийским акцентом голос Гриффитса гремел как с кафедры. Его пожилая, но крепкая фигура, строгие черты лица, придававшие ему сходство с библейским патриархом, оказали на экипаж неотвратимое воздействие. Он обращался к ним как строгий отец, противопоставляя их взбудораженности свою уверенность и опыт. «Посмотрите на меня, — будто говорил капитан, — я не позволю вам восстать, какие бы дела не творились на остальных кораблях».