– Что?
– Возьметесь читать мою рукопись?
– Я же твой коллега, а не издатель. Сам когда-то был новичком.
Девушке польстило слово «коллега». И вообще, Слепцов внушал доверие.
– Я бы с радостью, но…
– Вот что, тут тяжело общаться. Пойдем прогуляемся на свежем воздухе. Разговор о творчестве не терпит суеты.
Наташа осмотрелась по сторонам:
– Черт, я так и не успела поесть.
– Возьмем с собой.
– Как? – удивилась девушка.
– Все просто. Стой здесь.
Ресторан «Националь» был хорошо знаком известному автору нашумевших романов. Он прошел на кухню и поговорил с поваром. После чего Слепцову вынесли большую коробку из-под торта, наполненную закусками.
Гулять они не пошли. Как только Слепцов вышел на улицу, к обочине подъехал лимузин.
– А вот и извозчик. Готова?
– К чему? – спросила Наташа.
– К подвигам. Ты же писательница, фантазируй. И не бойся. Мы одной крови. Держись за меня, Наташа и станешь звездой.
Она держалась. Точнее, поддерживала своего немолодого кавалера. Поездка в лимузине и трехкомнатная квартира писателя с антикварной мебелью впечатлили девушку.
– Ты любишь антиквариат? – спросила Наташа, осмотрев интерьер.
– Я сам антиквариат. Музейная редкость. Современная мебель меня пугает, зато карельская береза греет.
Слепцов распаковал коробку и выложил деликатесы на стол.
– Налетай. Я принесу выпивку.
– А шампанское у тебя есть?
– Не подумал. Но есть хорошее французское вино. Ты была во Франции?
– Дальше Челябинска не ездила. В Москве всего неделю.
– У тебя здесь родственники?
Вопрос не праздный. Будут ли о девушке беспокоиться, если она не придет ночевать?
– Нет у меня никого. Сняла квартиру у старухи, которая на лето уезжает на дачу. Жить можно.
Наташа села за стол и стала есть. Слепцов принес коньяк и вино. Потом были ее смех, красивое тело, ласки, шепот…
Проснулся литератор во втором часу дня. Ему снились кошмары: кровь, крики и сверкающая сталь ножа. Лицо покрылось потом, губы пересохли. Рядом на кровати – никого. Павел Михайлович вскочил на ноги. На нем ничего не было, хотя догола он раздевался только в ванной.
– Наташа!
Тишина. Слепцов метался по квартире, на ходу надевая махровый халат. Девушка исчезла. Стол чистый, посуда вымыта. На холодильнике – недопитая бутылка бордо. Усевшись на табурет и тупо глядя в окно, Слепцов допил ее.
Голова плохо соображала, но одно утешало: ничего страшного не произошло. Просто нервы сдают и сны замучили. Пока только сны. Начнется белая горячка, не то еще увидит.
От вина немного полегчало. Слепцов вернулся в спальню и нашел записку на тумбочке:
«Ты ужасно храпишь, Паша. Пошла досыпать в свою берлогу. Как прочтешь рукопись, позвони.