Шурин будет на седьмом небе от злорадства. Даже Эрнест перестанет его слушаться.
Если б он мог спуститься хоть на несколько минут в «Мулен Руж», он бы напился.
Малуан видел только двух жандармов. Но когда ушел парижский скорый, стали заметны блуждающие огни карманных фонарей, и он понял, что поиск продолжается. Патруль прошел мимо поста стрелочника, и луч света скользнул по железной лестнице.
Только спустя часа два он заметил огни фонарей на противоположной стороне гавани, буквально в ста метрах от его дома.
— Человек голоден! — процедил сквозь зубы Малуан и тут же добавил: — С этим нужно кончать!
Провести еще несколько ночей так, как он провел три последних, просто немыслимо. Он еще не знал, что сделает, но решил обязательно что-то предпринять. Если бы не служба, Малуан немедленно бы отправился к сараю, но нельзя оставлять пост без присмотра.
Приняв решение, Малуан почувствовал облегчение. До конца дежурства оставалось три часа. Рыбный рынок открылся, когда было еще темно. Занимался день, ясный и холодный. Пришел сменщик, замерзший и хмурый.
— Порядок? — спросил он привычно.
— Порядок!
Без особого плана Малуан шел по торговой улице, где только что открылась колбасная, купил колбасы, две банки сардин, кусок паштета.
На рынке он зашел в кабачок и попросил наполнить голубой бидончик разливной водкой.
Все тело размякло. Он действовал как-то неохотно, будто выполнял тяжкий долг. Он даже не верил в то, что делал. Если бы его внезапно встряхнули и обнаружилось, что он проснулся в своей кровати, он не удивился бы.
Вместо того чтобы подняться по крутой тропе, Малуан продолжал путь по низу скалы, на вершине ее он не обнаружил ни одного жандарма. Сарай был чуть дальше, за первой пещерой, идти приходилось по крупной гальке и обломкам скал, и он подумал, что засунутый в карман паштет превратится в кашу.
В последнюю минуту стрелочник присел на камень — передохнуть. А все-таки здорово, что судьба улыбнулась ему, его семье. Его дом совсем рядом, хоть отсюда и не виден, он стоит на скале, словно игрушечный. Из трубы, наверное, вьется дым. Эрнест завтракает перед уходом в школу, Анриетта, видно, спит, ей, бедняжке, так редко выпадает случай понежиться в постели.
По утрам в доме пахнет как-то по-особому — дух спален, аромат кофе, какой-то деревенский запах. По возвращении с дежурства он протягивал руки к огню, потом расшнуровывал тяжелые ботинки, надевал нагретые у плиты комнатные туфли.
Остальная часть дня принадлежала ему, сперва он спал чутким сном, когда слышны все домашние и уличные шумы. Потом мог делать все, что захочется, — налаживать удочки, перекрашивать плоскодонку, настраивать радиоприемник или чинить будильник.