«Ну, что там она еще говорит?» — думала мадам Дюпре.
А Эва что-то горячо доказывала, увлекая спутницу за собой к гостинице.
Женщины перешли по позолоченной солнцем набережной в серый полумрак холла, потом в еще более темный салон, а мисс Митчел все продолжала говорить. Время от времени миссис Браун поднимала на нее испуганные глаза, лепетала несколько слов, и, даже не зная английского, можно было догадаться, что она говорит.
— Ну что вы хотите, чтобы я сделала?
Эва же не умолкала, обрушивая на маленькую миссис Браун лавину слов — приказания и угрозы одновременно.
— Простите, инспектор Молиссон здесб?
Мадам Дюпре не заметила, как вошел и оказался перед ней незнакомец с дешевым чемоданом в руке.
— Через десять минут его разбудят, — ответила она, посмотрев на часы. — Кто его спрашивает?
— Не имеет значения.
Малуан не торопился. В холле стояли кресла двух видов — плетеные и плюшевые. Малуан выбрал плетеное, сел, но не решился положить ногу на ногу. Чемодан поставил на пол, а фуражку держал на коленях.
Несколько минут он не замечал того, что происходило в салоне, хотя застекленная перегородка находилась прямо перед ним. Потом его внимание привлекла Эва, искавшая перо. Не найдя его, она направилась к конторке и задела ноги стрелочника.
Эве было столько же лет, сколько Анриетте, но между ними не было ничего общего, ни в манере держаться и говорить, ни в одежде, и Малуан безрадостно подумал о голубом плаще.
— Дайте ручку и чернила.
— Сейчас, мисс Митчел.
Он проследил за ней взглядом и, когда она вернулась в салон, заметил подавленную женщину в черном костюме — такой же мог быть и на Анриетте.
Английского Малуан не знал. Эва усадила миссис Браун за круглый столик и стала диктовать: «Просьба к Питту Брауну…»
Малуан с удивлением услышал французские слова, но мисс Митчел тут же с раздраженным жестом снова заговорила по-английски, едва сдерживая злость. Дважды она указала слова, написанные на бумаге, а миссис Браун сидела, потупив голову.
В конце концов Эва отстранила женщину, заняла ее место и стала составлять текст, произнося вслух слова, которые писала:
— «Просьба к Питту Брауну — во что бы то ни стало связаться со своей женой, находящейся в Дьепе, в отеле «Ньюхевен».
Малуан долго смотрел на них, сперва ничего не понимая. Когда же до него дошел смысл происходящего, он так и впился глазами в женщину в черном костюме.
Она, видно, проплакала всю ночь, нос покраснел, веки распухли. Малуан подметил стоптанные каблучки, медальон, видневшийся в вырезе блузки, непокорные, как у Анриетты, волосы.