— Нам необходимо договориться…
— Да, завтра! Или в другой день.
Ну что ж! Значит, он не пойдет на похороны, так как миссис Браун истратит полученные сто фунтов, чтобы увезти тело мужа, и он никогда не увидит ни его, ни ее.
Какой идиотизм, но ничего не поделаешь! Возмущает то, что все могло быть по-иному. Одни случайности!
К примеру, когда Браун чуть было не поднялся ночью к нему в будку. Что бы они сказали друг другу, если б он вошел?
Или когда Браун следовал за Малуаном до самого дома, не решаясь с ним заговорить, а Малуан в это время уже готов был отдать ему чемодан…
И даже сегодня утром, когда он пришел в сарай с колбасой, сардинами и паштетом…
Что сказали бы они друг другу? Что бы решили? Как бы жили потом и что сталось бы с двумя домами, в Ньюхевене и в Дьепе, с женами и детьми?
— Это было невозможно, — заключил Малуан вполголоса.
— Что именно невозможно?
Он только сейчас заметил своего адвоката и снова вздохнул:
— Ничего. Я думаю.
— Вот именно. Я лично считаю, что вы слишком много думаете!
Лучше было не возражать.
— А сейчас я хочу спать.
Это было не так. Едва адвокат вышел и стал шушукаться за дверью с надзирателем, Малуан бросился на кровать и продолжал думать о Брауне, его жене, о своем доме по ту сторону гавани, в окнах которого вечером появлялся свет…
Когда его приговорили к пяти годам заключения, жена и дочь с плачем бросились к нему в объятия, а он, поцеловав их, стал оглядываться, словно искал кого-то.
Потом он покорно пошел за жандармами.