Дверь в его комнату была открыта, в нее сонно посапывало успокоившееся море. Она перешагнула через мачту от серфа, закрыла дверь, сбросила сандалии и несколько времени привыкала к темноте. «Покурим», – тихонько сказала она, когда поняла, что он проснулся. Кровать оказалась узкая, неудобная, с ленточной плетеной сеткой, как гамак; она сбросила матрас на пол и задернула штору у двери и занавеску на окне.
Когда он, в перерывывах между ласками, пытался что-то сказать, она зажимала его опухшие губы маленькой шустрой ладошкой, и все повторялось сначала. «Тихо, милый, тихо, – приговаривала она, – я сегодня еще не курила». «Зажги глаза», – удалось все же выговорить ему. Она засмеялась и деловито сказала: «Не сейчас».
Утром нигде он ее не видел, днем тоже ходил смотреть на сухогруз, выброшенный на скалы у Джангуля, на обратном пути набрел на поле лаванды и принес с собой букет. Вечером побрился, надел чистую гавайскую рубашку и пошел в Оленевку, в единственное кафе с танцполом, где собирались серфингисты, дайверы и даже девочки из Херсона, – словом, все приезжие в это место, обещающее стать модным курортом.
Она сидела с Романом и его друзьями и еще с какой-то девочкой, которую он видел раньше пару раз, но знаком не был. Она его заметила, но даже не кивнула. Роман, напротив, приветливо взмахнул рукой, однако приглашающим жестом это не было. Ее рука лежала у Романа на плече, правая грудь на его левой лопатке, между ее пальцев от алого кончика тонкой длинной сигареты строго вверх исходила фиолетовая струйка, расходясь и сходясь, как косичка. Она курила. Когда проходила мимо его столика в уборную, он придержал ее за руку повыше кисти и насмешливо спросил:
– Что же мне теперь делать?
– Спроси у дяди Коли, – так же насмешливо посоветовала она. – Все-то он знает, наш дядя Коля.
– Дядя сегодня на смене, сидит на своем маяке. Маячит. Может, мне начать курить?
– Не стоит, – сказала она уже серьезно и оглянулась на своих. – Еще сгоришь. Спасибо за лаванду. Где ты ее нашел?
Он сделал рукой неопределенный жест, подошел к стойке и попросил пива. Вошли три подружки и расселись неподалеку от бара. Одну из них он тут же пригласил танцевать. Через несколько тактов она сняла руку с его плеча, небрежно вытянула заколку, и ворох светлых волос окатил ее плечи и защекотал его ноздри. Он забрал заколку из ее пальцев, сунул ее в задний карман джинсов и привлек к себе, не особенно заботясь о ритме тех движений, которые положено было совершать. Несколько раз она поднимала к нему лицо, и он слышал запах перегорелого табака. Он сунул пальцы правой руки за пояс ее джинсов, она нежно, но остро укусила его в плечо.