А затем, пока мы продолжали путь, роща, единорог, деревья вокруг нас, поток рядом с нами стали необычайно ясными, словно излучали некий странный свет, играя резкими яркими цветами, чуть-чуть мерцающими почти на грани восприятия. Это пробудило во мне ощущение, схожее с эмоциональным фоном «адской скачки».
Раз, два и три — с каждым шагом коня что-то исчезало из мира вокруг нас. Внезапно произошла перестройка в связности объектов, вытравившая у меня ощущение глубины, разрушившая перспективу, сместившая предметы в поле моего зрения, — все всплыло на одну внешнюю поверхность, целиком одновременно освободив расширяющееся пространство: преобладали углы, а относительные размеры казались смехотворными. Конь Рэндома встал на дыбы и заржал, огромный, апокалиптический, тут же напомнивший мне «Гернику».[44] К великой досаде, я заметил, что сами мы также не остались незатронутыми этим феноменом — и Рэндом, сражающийся со своим конем, и Ганелон, все еще ухитряющийся держать Огненного Дракона под контролем, — как и все вокруг, тоже преображены в этом кубистском сне пространства.
Но Звезда был ветераном многих «адских скачек»; Огненный Дракон тоже бывал в них. Мы прильнули к ним и почувствовали смещения, которых с точностью определить не смогли. И Рэндом в конце концов совладал с конем, хотя, пока мы двигались вперед, горизонт продолжал угрожающе искажаться.
Следующим сменился валёр.[45] Небо почернело, но не как небо в ночи, а как плоская, неотражающая поверхность. Та же метаморфоза произошла с пространством предметов. Единственный свет, оставшийся в мире, казалось, исходил из самих вещей, но и они постепенно обесцвечивались. Различные оттенки белого возникли на плоскостях сущего, и ярче всех, безмерная, ужасающая, взвилась вдруг на дыбы единорог, взбивая копытами воздух, наполняя процентов девяносто мироздания тем, что превратилось в невероятно медленный жест, который, как мне показалось в испуге, аннигилирует нас, приблизься мы еще хоть на шаг.
Затем остался один лишь свет.
Затем — абсолютная неподвижность.
Затем свет исчез, и не было ничего. Даже темноты. Брешь в существовании, которая могла длиться мгновение или вечность…
Затем тьма вернулась, возвратив свет. Но черное и белое поменялись местами. Свет наполнил промежутки, очертив пустоты, которые должны были быть предметами. Первый звук — журчание воды: откуда-то я знал, что мы остановились возле источника. Первое ощущение — трепет Звезды. Затем — запах моря.
Затем показался Образ или искаженный его негатив…
Я подался вперед, и еще больше света просочилось сквозь грани вещей. Выпрямился, и свет исчез. Опять вперед, на этот раз дальше, чем перед этим…