— Можешь оценить фактор риска? — спросил я.
— Нет, — сказала Фиона. — Могу предложить лишь две подсказки, чего бы они ни стоили. Первое — я не помню, чтобы Папа когда-либо долго носил Талисман. Второе — я вычленила из многих его речей, начиная с истолкований эффекта, что «когда люди превращаются в статуи, то ты или не там, где надо, или в беде». Я крепко зациклилась на этом, и в итоге у меня появилось впечатление, что первый признак того, что носишь Талисман слишком долго, — искажается твое чувство времени. По-видимому, он начинает ускорять метаболизм… все… с глобальным результатом, что мир как будто бы замедляется вокруг тебя. Должно быть, это взимает с человека немалую пошлину. Вот и все, что я знаю о Талисмане, и признаюсь, что большая часть последнего — догадки. Сколько времени ты носишь его?
— Недолго, — сказал я, мысленно сверяя свой личный ритм и оглядываясь по сторонам, чтобы оценить, не замедлилось ли чего.
Конечно, я ни черта не сумел оценить, хотя находился, естественно, не в лучшей форме. Но приписывал это бурной активности Джерарда. И я не собирался отказываться от Талисмана лишь из-за того, что другой член семьи дал подобный совет, даже если это умница Фиона в одном из дружелюбных состояний духа. Своенравие, упрямство… Нет, независимость. Вот что. А также и чистой воды формальное недоверие. Все равно я нацепил Талисман несколько часов назад и лишь на вечер. Я подожду.
— Ну, просто ты взял за правило носить его, — говорила Фиона. — А я просто хотела предостеречь от продолжительного эксперимента над собой, пока не узнаешь о Талисмане побольше.
— Спасибо, Фи. Я скоро сниму его, и благодарю тебя за предупреждение. Кстати, а что стало с Дваркиным?
Она постучала себя по виску.
— В конце концов у бедолаги съехала крыша. Мне хочется думать, что Папа укрыл его в каком-нибудь тихом убежище в Тени.
— Я понял, что ты имеешь в виду, — сказал я. — Да, давай думать так. Бедняга.
Джулиэн поднялся на ноги, завершая беседу с Лльюилл. Он потянулся, кивнул ей и взялся разминать ноги, расхаживая по комнате.
— Корвин, насочинял ли ты для нас новых вопросов? — спросил он.
— Ни одного, который мне хотелось бы задать.
Джулиэн улыбнулся.
— Хочешь сказать нам что-нибудь еще?
— Не сейчас.
— Еще какие-нибудь эксперименты, показательные выступления, шарады?
— Нет.
— Хорошо. Тогда я пошел спать. Доброй ночи.
— Доброй.
Джулиэн поклонился Фионе, помахал Бенедикту и Рэндому, кивнул Флоре и Дейрдре, проходя мимо них к дверям. На пороге он задержался, обернулся и сказал:
— Теперь можете поговорить обо мне, — и вышел.