— Отлично, — сказала Фиона. — Давай. По-моему, это он.
— Почему?
— Я пробегусь по списку, субъективно, интуитивно и предубежденно, как и должно быть. По моему мнению, Бенедикт выше подозрений. Если бы он хотел трон, сейчас он уже владел бы им, путем прямого военного вмешательства. С океаном времен в своем распоряжении, он сумел бы организовать нападение, которое завершилось бы непременным успехом, даже при Папе. Он действительно так хорош, и все мы это знаем. С другой стороны, ты сделал слишком много грубых промахов, которые не сделал бы никогда, обладай ты полностью своими способностями. Вот почему я верю твоей истории, амнезии и всему прочему. Никто не стал бы ослеплять себя в стратегических целях. Джерард отлично держит курс на установку о собственной невиновности. Я почти уверена, что сейчас он наверху с Брэндом скорее по этой причине, чем из-за особого желания защитить Брэнда. В любом случае мы узнаем наверняка задолго до… или же получим новые подозрения. Рэндом был слишком на виду все последние годы, чтобы иметь возможность запустить всю махину событий. Так что он выбывает. О тех, кто более нежен: у Флори нет мозгов, у Дейрдре — кишка тонка, у Лльюилл — нет мотивов: раз она счастлива где-то там, но никогда здесь, а я, конечно, не повинна ни в чем, кроме злобы. Что оставляет нам только Джулиэна. Способен ли он? Да. Хочет ли он на трон? Конечно. Были ли у него время и возможности? Опять-таки, да. Он — искомый субъект.
— Убил бы он Кэйна? — спросил я. — Они были приятелями.
Фиона скривила губы.
— У Джулиэна нет друзей, — сказала она. — Его ледяная сущность оттаивает только при мыслях о самом себе. О, последние годы он казался к Кэйну ближе, чем к кому-либо. Но даже при этом… даже при этом Кэйн мог стать частью интриги. Притворяясь в дружбе достаточно долго, чтобы сделать ее достоверной, так чтобы его не заподозрили на этот раз. Я могу поверить, что Джулиэн способен на это, потому что не верю, что он способен на сильную эмоциональную привязанность.
Я покачал головой.
— Не знаю, — сказал я. — Его дружба с Кэйном блистала в мое отсутствие, поэтому обо всем я знаю из вторых рук. Все же, если Джулиэн искал дружбы, приближая кого-то к себе, я могу это понять. Они были до черта похожи. Я склонен думать, что дружба была настоящей, потому что не верю, что кто-то годами способен обманывать в дружбе другого. Если, конечно, второй — не идиот, каковым Кэйн вроде как не был. И… ну, ты говоришь, что доводы твои субъективны и полны предубеждений. Таковы же и мои. Просто ненавистна сама мысль, что кто-то — столь жалкий мерзавец, что таким вот образом использовал единственного друга. Вот почему мне кажется, что с твоим списком что-то не в порядке.