Мы молча разглядывали друг друга.
У Степана непомерно широкие плечи. От этого, наверное, он кажется низкорослым. Крепкая мускулистая шея и тяжелые руки. А лицо, как у всех силачей, доброе, открытое. Ласковые серые глаза.
Я улыбнулась. Улыбнулся и Степан. Потом мы признались друг другу, что впечатление от первой встречи было самое благоприятное.
Степан напрямую спросил:
— Так вы, Марина, ищете связи с партизанами? Или вам просто нужно помочь — верный человек нужен?
Я промолчала, не решив еще, как разговаривать с ним. Сердцем я чувствовала, что Степану можно довериться. Но вот так сразу!
— Можете на меня положиться, — просто сказал Степан. — Помогу, сколько в моих силах. Я не выдам вас.
— А откуда вы знаете, что меня можно выдать?
Степан чуть удивленно посмотрел на меня.
— Вижу, что вы от наших… Как вам это объяснить? Молоды вы очень, Марина, не знаете еще людей….
Степан тоже был не старик — лет тридцать пять, тридцать шесть. Но мне, по моему возрасту, казался пожилым человеком. И, может быть, этот довод оказался самым сильным. А скорее всего безвыходность. Раздумывать не приходилось. И я призналась.
Рассказала про измену Василия, про зарытую радиостанцию и про то, что без помощи не смогу выполнить задания. Но я не сказала о том, что мы с Василием должны были представлять самостоятельную группу разведки. Даже намекнула — за мной есть люди, но они сейчас не могут выйти мне на помощь. Истинное положение вещей Степан узнал много позже, когда в село пришли наши.
Степан и не допытывался. Он понимал — говорю столько, сколько можно и нужно, чтобы ввести его в курс дела.
— С чего же начинать, Марина? — деловито спросил Степан.
— Надо отыскать, где зарыта радиостанция, и откопать ее.
— Хорошо, — сказал Степан. — Сегодня же ночью зайду за вами. Будем искать, где она зарыта. Я даже приблизительно угадываю место…
— Это не все, Степан, надо подумать о том, куда деть рацию. Где бы найти безопасное место, чтобы можно было держать связь?
— А у меня на чердаке. Тепло, светло, сухо. Дом на отшибе. Лес. Лучшего не найдешь.
Я готова была расцеловать его.
— Степан, но вы понимаете, чем это вам грозит, если…
Степан поднялся.
— Значит, ждите за полночь.
В точно назначенное время Степан царапнул по оконному стеклу ногтем, я вышла.
Он сунул мне в руки плетеную корзинку.
— В случае чего — по крыжовник.
— Сейчас крыжовник?