Но пригласил зайти в дом — до этого мы стояли под окном.
Федор немногословно и спокойно рассказывал легенду. Под конец попросил коменданта — немецкий офицер оказался комендантом, — содействовать нам в прописке на новом месте, этим занималась румынская жандармерия.
— Почему вы хотите именно здесь остановиться? — спросил комендант.
Я не дала Федору раскрыть рот:
— Мы надеемся, что дальше немцы не отступят… Не пустят сюда противных большевиков. Не правда ли, герр комендант?
«Герр комендант» поплыл в очаровательной улыбке, он красиво склонил голову, что могло значить и согласие, и очарованность его моим умом. Я во всю разыгрывала придурковатую барышню.
Как умела — кокетничала, улыбалась и отводила глаза в сторону, боясь встретиться с ним взглядом.
Позднее, когда комендант вышел, пришел солдат с охапкой сена, кинул ее на пол, хмуро сказал:
— Здесь спать будете.
Мы с Федором переглянулись. А когда солдат вышел, Федор спросил, скорее себя, чем меня:
— Та-ак… Это что же — гостеприимство или недоверие?
Поздно вечером зашел на минутку комендант и попросил сдать ему паспорта на ночь. Мы оба поняли — недоверие. Стало немного не по себе. Но я посмотрела на спокойного Федора и с благодарностью подумала, как хорошо мне с ним. Спокойно, как с мамой.
Я «обворожительно» улыбнулась и спросила:
— Вы нас арестовываете, герр комендант?
— О, нет, Шеня! — рассыпался в словах и улыбках «герр комендант». — Разве такой чудный девишка!.. О, простая формальность!
Мы почти не спали ночь. Неужели провалились, не начав работу?
Утром снова появился сияющий комендант, рассыпался в любезностях и, извинившись, вернул паспорта Федору.
— Можете идти искать квартиру. А Шеню оставьте со мной…
Я только сейчас увидела его противные мелкие глазки, казалось, истекающие маслом. Может быть, перестаралась вчера, и он черт знает, что решил? Но деваться было некуда, надо играть роль… И я целых два часа болтала глупости, хихикала, пока вернулся Федор.
— Собирайся, Женечка. Целый дом снял, хозяйка живет в соседнем селе у дочери.
Комендант любезно проводил нас до ворот и там, прощаясь, выразил надежду, что в скором времени будет нашим гостем.
Словом, все обошлось хорошо. Домик оказался настоящей находкой — совершенно изолированный, правда, страшно запущенный, с выбитыми стеклами, плохо притворяющейся дверью. Но умелые руки Федора сделали наше жилье уютным. На следующий день Федор сходил в жандармерию, и нас без проволочек прописали.
Можно было разворачивать работу.