Ильин стоял молча, катая желваки.
За дверью в коридоре послышались легкие шаги. Щелкнул замок.
Владимир только успел подумать: «Вот доверчивая, даже не спросила, кто».
Дверь квартиры толком еще не открылась, как послышался голос Юлии, решившей, что звонила дочь:
– Ключи же есть, что звонишь? Мне с утра… Ой, Вова… А ты что? Ой, заходи, заходи…
Ильин переступил порог, вздохнул глубоко:
– Вот, Юля, примешь на пээмжэ? [26] Ушел я совсем.
– Ну и слава богу. А ты мою не видел случайно? Третий час ночи, шляется где-то. Совсем от рук отбилась девка. Что с нее вырастет? Может, хоть ты на нее повлияешь, меня вообще не слушается.
Ильин едва усмехнулся, вспоминая отношение девушки, и сказал:
– Там она, в подъезде сидит с парнем каким-то.
– Опять она с этим лоботрясом! – Юлия выскользнула за дверь. Донесся ее голос на повышенных тонах. – Варька! Домой, живо!
Точно так же нервно ответила Варвара:
– Ага! Разбег щас тока возьму!
– Я кому сказала?!
– Не пойду я! – решительно ответила девушка. – Иди сама, со своим хахалем любись!
– Да как ты с матерью разговариваешь, сопля зеленая?!
– Как хочу, так и разговариваю! Сама ты такая!
Юлия зашла, закрыла дверь, прислонилась беспомощно.
– Не могу я больше с ней… Что делать? Пропадет ведь… Да ты проходи, Вова, проходи. Наконец-то хоть с тобой все определилось.
И началась его новая жизнь. В заботе и ласке.
В цеху на тему их отношений и раньше судачили, а теперь и вовсе – шагу не ступить, чтоб за спиной смешок не услышать или косой взгляд не уловить!
Впрочем, мужики ему открыто завидовали – как же, молодую себе отхватил. Да и бабы, многие из которых тоже прошли через разводы и одиночество, порой вздыхали – устроила-таки себе личную жизнь Юлька, не одной теперь век коротать.
Одному начальству все равно было. Работают люди, план делают – вот и славненько.
И все бы Ильину радоваться, но не проходило чувство вины перед брошенной женой. Как-то случайно встретил ее в очереди у магазина. Как раз выходной выдался.
Встретились, поздоровались. Антонина стояла, не поднимая глаз.
Неловко потоптавшись, Владимир Наумович изрек:
– Ладно, пойду я.
Антонина мелко покивала, так и не посмотрев на него. Будто чужой какой.
Ильин ушел, не стал стоять в длиннющей нервной очереди.
Проживут с Юлей как-нибудь. Продуктовые пайки на работе под зарплату давать стали, так что – нормально, с голодухи не помрут.
Он по-прежнему чувствовал себя виноватым. Когда проходил мимо дома, где они с Антониной прожили многие годы, чувствовал, что ноги сами несут его к подъезду. Их подъезду. Порой встречал соседей, все порывался спросить, как там Тося, но не решался.