А если бы получилось… этот любовник ей больше не понадобился бы. Жалко, конечно, чуток, но другие самцы всегда найдутся. Куда более покладистые.
Скрипучий, глубокий голос разорвал тишину — звучание его напоминало жужание тысячи умирающих мух.
— Терпение — добродетель… этот то знает! Сто двадцать три года на гнусной равнине смертных в поисках Полководца! Так долго… и теперь все складывается…
Лилит метнула взгляд на тени, разыскивая среди них одну, особую. Наконец она заметила её в углу палатки — колыхающуюся, похожую на насекомое фигуру, видную только тому, кто потрудится вглядеться попристальнее.
— Тише! Кто нибудь может услышать!
— Никто не услышит, если этот захочет, — проскрежетала в ответ тень. — Ты отлично знаешь это, человечек…
— Тогда приглуши свой голос хотя бы ради моего рассудка, баатезу.
Смуглая чародейка смотрела на тень, но не приближалась к ней. Даже по прошествии стольких лет она не до конца доверяла своему постоянному спутнику.
— Как нежны уши людские. — Фигура стала отчётливее, и теперь стало понятно, что напоминает она богомола. Разве что этот богомол был высотой около двух метров , если не больше. — И как мягки и ущербны их тела…
— Кто бы говорил об ущербности.
Низкий, рокочущий звук заполонил шатёр. Лилит одёрнула себя, вспомнив, как её компаньон не любит, когда его одёргивают.
Баатезу заворочался, придвигаясь ближе.
— Расскажи этому о видении.
— Ты сам видел.
— Но этот ещё услышит от тебя… Пожалуйста… не отказывай этому.
— Ладно.
Набрав в грудь побольше воздуха, она принялась подробно описывать человека и доспехи. Баатезу, конечно, и сам все видел, но по каким то своим причинам этот дурак вечно заставлял её пересказывать видения. Лилит попыталась ускорить процесс, почти не касаясь человека и описывая сами латы и смутно прорисовывавшийся позади ландшафт.
Внезапно Баатезу перебил её:
— Этот знает, что доспехи настоящие! Этот знает, что они бродят по равнине смертных! Человек! Каков человек?
— Совершенно обыкновенный. Нет в нём ничего особенного.
— Нет ничего обыкновенного! Описывай!
— Солдат. Лицо гладкое. Простой боец, наверняка сын фермера — по крайней мере, выглядит он так. Ничего выдающегося. Какой то жалкий дурень, наткнувшийся на доспехи и, думается, абсолютно не представляющий, что это такое.
И снова рычание. Тень слегка пошевелилась. Когда же баатезу заговорил, голос его звучал поистине разочарованно:
— Уверена, что этот смертный путник приближается?
— Да вроде бы.
Мрачный богомол замер. У баатезу явно было что то на уме. Лилит ждала… ждала и ждала. Баатезу понятия не имел о времени других, оно заботило его, лишь когда дело касалось его личных нужд и потребностей.