— Ты! Но мы тебя оттуда достали. Станешь еще такие фортели выбрасывать, больше оперировать не буду! — Сергей Тимофеевич шутил, тем не менее, я воспринял его «угрозу» вполне серьезно.
— Не-е, больше не буду. А где я?
— В реанимации, — профессор оставался рядом, однако его лицо медленно уплыло из поля моего зрения.
— В реанимации? А чего я здесь делаю? Сколько времени сейчас? — я попытался сориентироваться, чтобы понять, хотя бы по косвенным признакам, сколько длилась операция и каков результат.
— Почти десять вечера.
— А чего Вы не дома?
Вообще-то профессор очень редко задерживался так долго в институте. За почти четыре месяца, что я здесь лежал, таким запозднившимся на работе мне видеть его не доводилось.
— Вот, решил посмотреть, как ты будешь себя вести.
— Я хорошо буду себя вести, — я пытался поддерживать взятый им тон разговора. — Сергей Тимофеевич, как прошла операция?
— Нормально. А ты сам не видишь? — в его голосе я услышал удовлетворенность тем, как он проделал свою работу.
Только после его вопроса до меня дошло, что если бы мои мозги в тот момент двигались немного побыстрее, я бы мог сообразить, что о результатах операции можно узнать просто: достаточно немного скосить глаза вправо. Я попытался это сделать, однако смог увидеть только часть плеча, точнее, это был бинт на моем плече. Причем, нижняя часть бинта была красной от крови. В плече и во всей руке чувствовалась скованность и тупая боль. Только сейчас я сообразил, что рука постепенно начинает болеть. Боль становилась сильнее и сильнее.
— Я ничего не вижу.
— Ты очень много крови потерял, потому что пришлось делать сразу всю руку, целиком. Крови мы тебе много влили. Почти что обновили всю, — он помедлил. — Руку я тебе все-таки выправил. Вот только, боюсь, что нерв я тебе задел. Невозможно было по-другому. Ты же помнишь, в каком состоянии она была? Сложена вдвое, напополам. Теперь ты ее не узнаешь.
Зацепин говорил и говорил. Я впервые видел его в таком состоянии. Видно было, что он неимоверно устал и в то же время очень доволен.
— Я помню. А она ломаться больше не будет?
— Ты знаешь, что из себя представляют твои кости? Это что-то вроде хряща у курицы. Я тебе в руку железные штифты вставил. Не думаю, что они сломаются, — он улыбнулся. — Попробуй, пошевели пальцами! — Сергей Тимофеевич откинул простынь с моей правой руки и дотронулся до пальцев.
— Не могу, — я сделал несколько попыток. У меня ничего не получилось, только рука стала болеть еще сильнее.
— Пальцы тоже не чувствуешь?
— Нет.
— Нерв восстановится. Придется потрудиться, но он обязательно восстановится. Как только из реанимации переведут в палату, начнешь заниматься с физиотерапевтом, — говорил он очень уверенным голосом.