этих боев они уже так не шутили.
Станция уже несколько раз переходила из рук в руки. Уже вроде все известно: и то, что любые мало-мальски сохранившиеся каменные здания превращены немцами в огневые точки, немецкие танки врыты в землю. Немцы хорошо подготовлены, хорошо оснащены, но советских воинов ведет вперед ненависть, благородная, та самая, которая «рядом с любовью живет».
Девять тридцать. Начинается артподготовка. Сперва что-то ахнуло – гулко, ошеломительно, потом к звуку «катюш» добавился гул гвардейских минометов.
Потом артиллерийская канонада замирает, и ровно в десять часов в воздухе с треском лопаются сигнальные ракеты. Первая, вторая, третья кроваво-красная вспышка… Это – сигнал к наступлению.
Справа идет в атаку конница генерала Доватора. Вообще-то раньше Виктор считал конницу архаизмом, которому в «войне моторов» нет места. Считал до тех пор, пока не прочел сперва работу единственного не дожившего до Победы маршала Бориса Шапошникова «Конница». Труд заинтересовал, но до конца так и не убедил. Потому что красивые, логичные построения вдребезги разбивались о сложившиеся представления о событиях Великой Отечественной. Массивные, громоздкие, почти неуязвимые немецкие танки, а против них – всадники на легких, тонконогих конях, которых жаль почти так же, как и самих кавалеристов: те хоть понимали, за что умирают, а кони?
Кавалерийская атака выглядит красиво, прямо сердце щемит.
– …хорошо, фрицы не заминировали…
И в самом деле, не заминировали. Во-первых, были уверены, что удержат. А во-вторых, уже столько раз они тут наступали и отступали сами, а что может быть глупее, чем подорваться на собственных минах?
– Впереди немецкие танки, – обернувшись, сообщает радист. – Велено подпускать поближе, чтобы ни один не ушел!
Велено… И так понятно, что подпускать надо поближе – только вот нервы иногда подводят танкистов точно так же, как и артиллеристов, и пехотинцев…
А вот их уже и видно, голубчиков. Впереди, вымазанные серой краской – не выкрашенные, а именно, измазанные, – два «Артштурма», переваливаются тяжело, словно откормленные гусыни. Следом тяжелый восьмиколесный бронеавтомобиль Sd.Kfz.231. Все густо облепленные автоматчиками, как листья капусты бывают облеплены тлей. Кроме бронеавтомобиля, понятное дело: это, скорее всего, командирская машина.
На лобовой броне передней самоходки отчетливо виден череп, под ним – скрещенные кости. Пираты, блин. Влупить бы ему… по этому черепу. Жаль только, что лобовую броню фиг пробьешь.
Идущая первой САУ вдруг уклоняется влево, подставляя бок. Бок, самое беззащитное место! Почему она выполнила именно этот маневр? Да какая, нахрен, разница, почему! Главное, такой шанс невозможно упустить!