— Они её уже начали.
Кейт подумал о своих старшей сестре и младшем брате. Вспомнил тот старый, чёрно-белый ещё фильм с дуэлью гимнов, когда «Марсельеза» заглушает и заставляет умолкнуть «Вахту на Рейне».[35] А ещё он вспомнил Млечный Путь, накрытый ладонью его вытянутой руки.
— Нет, — сказал он.
— В каком смысле «нет», — не поняла Амундсен. — Они начали войну.
— В том смысле, что это ничего не меняет. Ничегошеньки. Есть существа, состоящие из тёмной материи. Есть стяжки в межгалактическом пространстве. Из будущего вываливаются звёзды. А вы тут беспокоитесь о том, кто начал? Да неважно, кто начал. Дайте войне закончиться. Закончите её здесь и сейчас.
— Мы как раз об этом и говорим, — сказала Кеньятта. — О том, чтобы закончить войну раз и навсегда. Напинав свиней по их волосатым задницам.
Кейт покачал головой. Кризис среднего возраста — у всех, и людей, и валдахудов.
— Дайте мне съездить на Реболло. Дайте поговорить с королевой Тратх. Я вроде как дипломат. Давайте я поеду и договорюсь о мире. Построю мост.
— Погибли люди, — сказала Амундсен. — Здесь, на Тау Кита, погибли люди.
Кейт подумал о Соле Бен-Абрахаме. Не о той ужасающей картине, что обычно всплывала у него в памяти — череп, раскрывшийся, как красный цветок прямо у него на глазах, а о живом Соле — широкая улыбка, делящая надвое тёмную бороду, кружка тёмного пива домашней варки в руке. Он поднялся на корабль чужаков, ища мира и дружбы.
А другой Сол? Сол Лансинг-Сервантес — неспособный насвистеть простейшую мелодию, отрастивший дурацкую бородку, сладкоежка и шортстоп бейсбольной команды гарвардского кампуса — и студент-физик, то есть тот, кого в случае войны первым призовут в качестве гиперпространственного пилота.
— Люди гибли прежде, и мы тогда не искали мести, — сказал Кейт. Ромбус был прав. Оставить всё как есть, сказал он. Оставить всё как есть. Кейт ощутил, как оно покидает его, то неприятное чувство, что он носил в себе восемнадцать лет. Он посмотрел на двух женщин.
— Ради тех, кто погиб, и тех, кто может погибнуть в войне, мы должны потушить этот пожар, пока не стало слишком поздно.
* * *
Кейт погрузился в свой челнок, отчалил от Гранд-Централа и полетел обратно к стяжке.
Он проспорил с Комиссаром Амундсен и премьером Кеньяттой несколько часов. Но он не сдался. Это была ветряная мельница, которую он искал. Это была достойная битва — битва за мир.
Несбыточная мечта?
Он подумал о жизни своего прапрапрадеда, полной чудес. Автомобили, аэропланы, лазеры и полёты на Луну.
И о своей полной чудес жизни.
И о чудесах, что ещё придут.