Утро выдалось на редкость солнечное. С крыши вагона зазвенела капель. Стук ее молоточков разбудил Дмитрия. Он глянул в окно: «Ага, хорошая погода, совсем весна!» Сборы были недолги. Дмитрий решил взять с собой только портфель. В него вмещалось все походное имущество: бритвенный прибор, зубной порошок, щетка, мыльница, смена белья, полотенце. В специальном отделении хранились записные книжки, толстая тетрадь с черновиками стихов, запасные карандаши и неразлучные спутники по всем фронтам — три томика: Лермонтов, Шевченко, Маяковский.
— В путь-дорогу, в дорогу! — поспешно одеваясь, трубил с верхней полки Бобрышев.
В купе вошел Грачев:
— Красота, снежком растерся!
— Пожалуй, и мы последуем твоему примеру, — сказал Бобрышев. — Как, Дмитрий?
— Что ж, можно!
— Пошевеливайтесь, братцы, жду вас в столовой, — выходя в коридор, бросил Грачев.
Когда Дмитрий вошел в столовую, там уже сидели почти все уезжающие. В теплушке, заставленной столами и скамейками, было тесно. В ожидании завтрака корреспонденты вспоминали вчерашнее выступление девушек.
— Я не понимаю одного, — удивлялся Седлецкий, — как могла Руденко отказаться от предложения Салаева. Это ж карьера!
Гуренко поморщился:
— Странно звучит слово «карьера».
— Вы, пожалуй, правы, я хотел сказать — «путевка в жизнь», — поправился Седлецкий.
— Руденко решила трезво все оценить. Она не легкомысленно, а серьезно смотрит на перемену профессии.
— Позвольте, Юрий Сергеевич, по-вашему выходит, что генерал Салаев сделал ей легкомысленное предложение? Фу-ты ну-ты, — расхохотался Седлецкий.
— Не приписывайте мне, Семен Степанович, того, чего я не говорю, — отмахнулся Гуренко. — Вы отлично понимаете смысл моих слов.
Наступило молчание. На кухне загремела посуда. Официантка стала подавать завтрак.
— Дмитрий Андреевич! Мы едем вместе. Отгадайте куда, — положив на стол фотоаппарат, быстро проговорила Катя Сенцова.
— Не берусь, я не мастер на отгадки.
— Если сдаетесь, так слушайте: едем к нашим сталинградцам, в курбатовский корпус.
— К генералу Курбатову?! Ну что ж, я рад.
Вошла Вера и, поздоровавшись, села напротив Дмитрия. Вчерашнее тревожное чувство овладело им.
— Так вы едете, Дмитрий Андреевич?
— Вот позавтракаем — и в путь.
— Надолго уезжаете?
— Кто его знает, очевидно, до весны.
— Вы не любите долго задерживаться в редакции.
— Вы это заметили?
— Да.
— Работа не ждет, всегда торопит… А к вам просьба: если из Харькова придет на мое имя письмо, перешлите мне в армию. В Харькове осталась у меня бабушка.
— Хорошо, сделаю. Придвиньте, пожалуйста, горчицу. Благодарю… А мне можно написать вам? — спросила она очень тихо и тут же поправилась: — Мы будем вам писать, Дмитрий Андреевич, вместе с Наташей. Мы ведь друзья, не правда ли?