Ранним утром дед Авил привел в избу полковника Ковальчука.
— Они, товарищ начальник? Видите, какой дед. Враз собрался и нашел, — снимая старую заячью шапку, похвалил себя Авил.
— Молодцы, журналисты, приехал вас поблагодарить, — сказал полковник, расстегиваясь.
— Можно переходить от лопаты к перу? — вяло улыбнулся Дмитрий.
— А ты чего скис, шутник, заболел?
— Я? Нет!
— Вчера Ковальчук хрипел, как старый кузнечный мех. А сегодня легче. Все хорошо! Дорожная баня вылечила, — рассмеялся полковник и подошел к Дмитрию. — Дай-ка руку! Ого! Пульс учащенный…
— Вчера мы попали под бомбежку, и меня слегка задел осколок, чепуха!
— С этим не шутят, — серьезно сказал Ковальчук, — надо лечь в госпиталь, я подвезу, он здесь недалеко.
— Нет, я не болен. — Дмитрий прошелся по комнате и почувствовал сильную слабость.
— Ты собираешься ехать на передовую, да? А потом что? Я не хочу пугать гангреной, но, друг мой, надо немедленно лечиться! — напустился Бобрышев.
— Зачем же с больной рукой в окопы? — встревожилась Катя.
— Ладно, уговорили. — Дмитрий собрал свои вещи, подошел к партизану. — До свиданья, Трофим Кузьмич, я поговорю в госпитале с врачами; они тебе окажут помощь.
— Благодарю вас, товарищ майор.
— Семеновна, до свиданья, спасибо вам!
— Бедно живем после гитлеровцев. Хороших людей принять как следует не смогли, — отвечала хозяйка.
Уже в сенцах Дмитрий сказал Бобрышеву:
— Ты знаешь, отец Веры Ждановой командует партизанским отрядом. Сын нашей хозяйки хорошо знает его. Я написал Вере письмо, постарайся отправить его вместе с очерком.
— Непременно отправлю.
— И еще просьба: приедешь на место, обязательно разыщи бронебойщика Валентина Зайцева. Порадуй солдата — его цикл стихов набран и пойдет в ближайшем номере.
— Зайцев, говоришь? Обязательно разыщу!
В хате полумрак. Окна завешены плащ-палатками, и только кое-где пробиваются солнечные лучи. Печь остыла. Лейтенант Петр Синенко откладывает в сторону полушубок и ложится на соломенную подстилку. Он еще долго ощущает тепло. Хочется курить, но он не решается чиркнуть спичкой.
«А вдруг разбужу кого-нибудь? Солдатам в разведку идти. Пусть поспят!..»
Синенко переворачивается на другой бок. Взгляд его устремлен на ходики. «Медленно идет время».
Петр натягивает на голову одеяло, думает о письме, которое прислал ему из Караганды старый донецкий шахтер Абакуев.
«Где это Никанорович узнал адрес полевой почты? Как он нашел меня? — размышляет Петр. — Старик он, лет семьдесят ему, а пишет: «Работаю по-прежнему в шахте, передаю местным людям опыт Донбасса».
Петр сам учился у Никаноровича шахтерской хватке. Пятнадцать лет тому назад он, впервые спустившись в забой, попал в бригаду Абакуева. Строгий бригадир считал, что только тот будет настоящим шахтером, кто выдержит трудное испытание. Он поставил Петра на самую тяжелую работу. И когда тот справился за смену с тремя нормами, Абакуев сказал: