Командир пулеметного расчета сержант Телушкин поднял руку:
— Так и есть — танки!
Гвардейцы приготовились. Селиверстов достал из ниши запасные коробки с пулеметными лентами. Телушкин мельком взглянул на Тихона: «Руки у него не дрожат».
С каждой минутой нарастал рокот моторов. Когда из тумана показались танки, Телушкин прошелся по ним пулеметной очередью. Немецкие десантники соскочили с машин, шлепнулись в грязь, поползли. Из-за бугра показалась пехота.
— На полную железку! — И Телушкин дал длинную очередь.
Гитлеровцы рванулись вперед.
— Отсекать их от танков, отсекать! — кричал Телушкин.
Дружно заработали пулеметы, и в тумане затряслись огненные языки. Внизу у ручья взметнулось пламя. Бронебойщики и артиллеристы вступили в бой с танками. Гитлеровцы не пошли за своими танками, залегли.
— Есть, горит один! — воскликнул Тихон. — Эх, черт…
Три новых танка атаковали позиции бронебойщиков. Тихон видел: головной танк наехал на окоп и стал его яростно утюжить. Потом танк выдвинулся вперед и, стреляя на ходу, пошел на окоп командира роты.
Тихон схватил противотанковую мину. Выскочив из окопа, он поскользнулся и съехал вниз. Танк приближался к окопу Бунчука, сверкая выстрелами.
Селиверстов пополз вдоль ручья. По дрожанию земли почувствовал, что танк близко. «Только не пропустить бы!»
Держа наготове плоскую мину, он приподнялся. В нескольких шагах от него лязгала грязная гусеница. И видя одну только эту черную змею-гусеницу, Тихон бросил под нее мину.
Он упал в ручей, прильнул к намытому водой песку. Пламя взрыва опалило Тихона, со свистом пронеслись осколки. Он чуть привстал, ощупал себя: «Жив!» К нему подползал со связкой гранат забрызганный грязью сержант Телушкин.
— Ты, Тихон, с того света списан! Смотри, что сделал…
У ручья стоял танк с развороченным днищем. Селиверстов рукавом шинели отер пот с лица.
— Не «тигр»? Нет?
— Ты, брат, разохотился…
— Говори громче, в ушах звенит…
— Это их обыкновенный T-III. Но и то штучка. Орешек! — крикнул Телушкин.
Бобрышев проснулся рано. По привычке завел часы, взглянул на светящиеся стрелки: «Пора!» В землянке догорала свеча. Дмитрий что-то переписывал в толстую тетрадь. Возле времянки на походной кровати крепким сном спала Катя. Бобрышев оделся и, сложив вещи в рюкзак, подошел к Дмитрию.
— Я готов! Не хочется уезжать, но ничего не поделаешь. Приказ редактора. Надо спешить в Малоархангельск.
— Катю будить не надо. Ну что ж, пошли. Я тебя провожу.
Они вышли из землянки. В овраге разлив тумана подступил к верхушкам высоких кленов. Казалось, черные всадники бесшумно переплывали белесую реку. Подвесной мосток, перекинутый через ручей, качался под ногами. Ручей, недавно робко точивший снега, теперь набух и превратился в шумную речку.