— Я тоже слыхал об этом, — подтвердил Гайдуков, — фрицы ждали нового оружия. Ходили слухи, что его пришлют на транспортных самолетах.
— Враки! Будь у гитлеровцев новое оружие, они бы его пустили в ход, разорвали бы кольцо. А так… Это действительно самоварная труба, — рассмеялся Грачев.
— Нет, брат, я с тобой не согласен, — качнул головой Бобрышев. — Что-то новое у них есть.
— Не пора ли завтракать? — спохватился Гайдуков. — Ого! На моих часах уже девять. А что в твоем мешке, Дмитрий?
— Консервы. Судак в томате.
— Грачев, за тобой слово.
— Могу вас побаловать копченой рыбкой и…
— Ну-ка, братцы-сталинградцы, выкладывайте свои запасы! — весело воскликнул Солонько. — Грачев, ты сказал: «Могу вас побаловать копченой рыбкой… и…» Что такое «и»? Поставь точку над «и».
— Точка самая правильная! — Грачев раскрыл саквояж, и все увидели бутылку вина.
— Неужели мускат?
— Настоящий, розовый. Не удивляйся, Дмитрий, это я в госпитале получил в подарок.
— Давненько я не пробовал муската, — постукивая карандашом по бутылке, сказал Гайдуков.
— Стой! Давайте пригласим Седлецкого, — предложил Грачев. — Дмитрий, постучи ему в стенку.
— Зови Семена! — согласился Гайдуков. — Да не так, сильней стучи, Дмитрий!
В коридоре послышались шаги. Грачев отодвинул дверь и, пропустив Седлецкого, уступил ему свое место. Поздоровавшись, тот медленно опустился на диван и повернул к окну свое красивое лицо. Седая прядь пробивалась в его черных волосах. Все знали: Седлецкий гордится преждевременной сединой и при случае любит подчеркнуть, что это память о переправе через Дон. Подвинувшись в угол, он рассеянно взглянул в окно, затем сосредоточил внимание на столике.
— Мускат… Фу-ты ну-ты, как до войны!
— Доставайте стаканы, братцы, придвигайтесь к столику, — командовал Грачев. — Так… За новый фронт!
— За победу!
— За нашу дружбу!
После завтрака Гайдуков заторопился.
— Время не ждет. Пойдем ко мне, Александр. Почиститься надо, сменить воротнички, выутюжить гимнастерки.
— Я охотно присоединяюсь… Не возражаете? — поднялся Седлецкий. — И все устрою… Верочка нам поможет.
— Верочка? — переспросил Грачев.
— Ну, не Верочка, а Вера, — поправился Седлецкий.
Когда они ушли, Бобрышев взглянул на Дмитрия.
— Я тебе хочу дать совет, дружище: не раздумывай, женись! Вера замечательная девушка!
— Здесь какая-то ошибка, Николай Спиридонович.
— А мне казалось… Ну, что ж, выходит, твой старый товарищ ошибся. Извини…
Дмитрий ничего не ответил, только пожал плечами. Бобрышев взял со столика папку, вышел из купе. Оставшись один, Дмитрий плотно закрыл дверь, забрался на верхнюю полку, достал записную книжку, задумался…