Был полдень. Низко плыли серые, набрякшие тучи. Сильно болела голова, рана давала себя знать. Николай шел впереди, поддерживая раненую руку, горько раздумывая над тем, как несправедливо все устроено на свете: иноземцы напали на Родину, опустошают ее земли, убивают, измываются над людьми. И вот он, простой человек, должен на своих родных просторах прятаться от фашистских пришельцев. Кто их сюда просил? Кому они здесь нужны? Нет, сволочи, пощады вам не будет!..
Алексеев так погрузился в свои мысли, что и не заметил, как они попали на широкую грунтовую дорогу, которая вилась среди дубового леса.
- Хальт! - вдруг раздалась немецкая команда, и около группы неожиданно появилось пять гитлеровцев с автоматами.
- Хэндэ хох!
Алексеев, не раз слышавший эту команду, поднял руки. За ним последовали и его товарищи. Николай еще не успел прийти в себя от страшной мысли: снова плен, - как раздалась новая команда:
- Градэ аус! - И один из гитлеровцев указал автоматом на дорогу.
"Значит, нужно идти", - промелькнуло в голове. И Николай двинулся, понуро опустив голову.
Алексеева с товарищами привели в соседнюю деревню. Там гитлеровцы долго их допрашивали, выясняли: не партизаны ли? А когда убедились, что нет, усадили в машину, привезли в лагерь военнопленных под Могилев и загнали в длинный дощатый барак.
За колючей проволокой
Как-то утром Николай и другие военнопленные стояли у проволочного заграждения, просили еду у женщин, которые ходили с узелками и кого-то высматривали.
- Мамаша, - попросил Алексеев, - дай картошки.
Вдруг одна из женщин посмотрела на него и молча подала ему через ограду прямо в руки полный чугунок еще горячей картошки. Он обхватил этот горшок левой рукой, прижал к груди. Николая со всех сторон обступили пленные. Он и рта не успел открыть, как десятки рук потянулись к чугунку, выхватывая картошку. Он только чувствовал ее аппетитный запах, но не успел взять хотя бы одну.
В мгновение ока чугунок опустел, лишь белела одна картофелина, прилипшая ко дну. Николай хотел было съесть ее, но чья-то костлявая рука потянулась к ней так, что пальцы хрустнули от напряжения. Николай поднял голову и вдруг увидел знакомое лицо.
- Сергей?! Артеменков!..
- Алексеев?.. Николай! Живой! Со мной тут из полка Петр Васильев. Мы здесь уже пятые сутки.
Николай опустил на землю чугунок, левой рукой достал картошку и подал ее Сергею.
- Бери, съешь. Как себя чувствуешь?
- Дела плохи, - вздохнул Сергей. - Надо как-то деру давать. Иначе нам всем каюк.
Подошел Петр Васильев. Он долго всматривался в лицо Алексеева, узнал, бросился к нему.