– Дочь политического деятеля не забывает таких вещей.
– Расскажи мне немножко об этих людях, дорогой.
– Адлер? Он уникален. У него репутация честного человека.
Возможно, так оно и есть. Сейчас он, кажется, основательно потрясен стоимостью этого сборища.
– Мак Бернс уже здесь? Я не вижу его.
– Мак приедет поздно,– предсказал Палмер,– в компании великолепной женщины. Это фирменная марка. А вон, как там его зовут, сенатор Соединенных Штатов.
– Откуда он?
– То ли с периферии, то ли из центра, забыл. Женщина, с которой он разговаривает,– жена губернатора. Это означает, что его превосходительство тоже здесь, но уединился с кем-нибудь, делая политику.
– А та пара, которая только что вошла?
– Боже мой, Эдис, ты должна бы знать, как выглядит наш мэр.
– А этот огромный мужчина рядом с ними? До чего странное лицо. Можно даже назвать его умным.
– Виктор Калхэйн. Я рассказывал тебе о нем, дорогая.
– Большой Вик. Потрясающе.
– Хочешь познакомиться с ним?
– Нет, пожалуй.
– Ты уже проголодалась?
– Нет.
– Еще вина?
– Я еще это не допила.
– Тогда давай танцевать.
– Никто не танцует, дорогой.
– Хочешь, чтобы я развлекал тебя карточными фокусами? – спросил Палмер.
– А ты умеешь?
Он кисло улыбнулся:
– Зрители всегда увидят фокус, если захотят.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Хочу сказать, что нельзя развлечь того, кто не хочет развлекаться.
– Ох, посмотри.
Палмер проследил за ее взглядом и увидел мужчину и женщину, каждому лет под семьдесят, начавших танцевать ча-ча.
Вначале Палмер даже не мог определить, что у них там не так. Все казалось совершенно правильным, но вместе с тем было в их танце что-то ужасно нелепое. Глаза женщины решительно уставились в какую-то точку сантиметрах в тридцати от ее лица, а губы едва заметно шевелились. Потом Палмер сообразил, что она считает и, кроме того, как бы смотрит крутящийся перед ее глазами учебный фильм и пытается мысленно представить, как бы сделал то или другое па учитель танцев. Ее партнер, отбросив всякую гордость, уставился на свои ноги с таким ошеломленным видом, будто не он сам, а какой-то волшебник вытаскивал их поочередно из груды мусора. То и дело кто-нибудь из них так сильно отставал от такта, что они, видимо, начинали чувствовать что-то неладное.
Решительным усилием они перескакивали тогда к следующему па, чтобы наверстать потерянный ритм. Но гораздо чаще оба они то отставали, то спешили примерно на полтакта и вовсе не замечали этого.
– Не думаю, что мы сможем превзойти их,– негромко сказал он Эдис.
– А кто-нибудь вообще смог бы? – спросила она. Потом тихо: – Вот и Бэркхардты.