— Он говорил тебе об этом?
— Мы общались довольно тесно. — Он поднял травинку и скрутил ее между большим и указательным пальцами. — Я знаю, он любил тебя.
— Я тоже его любила. — Меня изнутри грызла вина. — Это моя ошибка. Я просила его сделать мне одолжение.
— Вероятно, — сказал он. Он не произнес это обвинительным тоном, просто сухо. Но все же это ударило, словно кирпичом по лицу. Он очень напомнил мне Бренда. Его кричащие ответы были мутными, но не жестокими.
— Мой отец имел какое-то отношение к его смерти. — Не знаю, зачем я это сказала, Шелти был совершенно мне не знаком, но что-то в нем подбадривало. Я доверяла ему… что было довольно глупо, учитывая количество предательства, витающего в моем мире.
— Согласен. — Он поднялся на ноги. — Есть еще одна вещь. Кое-что, что он просил тебе рассказать. Он говорил, ты бы задавалась вопросом, а он знал, как ты ненавидела вопросы без ответов.
— Ладно…
— Бренд был Шестеркой. Он рассказывал, что пытался сообщить тебе об этом несколько дней тому назад… — Он пожал плечами. — Но слишком поздно, я подозреваю.
Я не могла сердиться на него за то, что он скрывал это от меня. Я сделала точно так же. И теперь у меня не было шанса сделать это правильно.
— Ты Шестерка?
Он одарил меня хитрой улыбкой.
— Я тихо говорю, что ты должна убираться к черту из Доджа.
Я замерла.
— Что?
Молчание.
— Что ты сказал?
Он пытался выглядеть спокойным, но не сумел. В его глазах был заметен ужас.
— Ты сказал: «Я тихо говорю, что ты должна убираться к черту из Доджа».
— И что?
— Именно это сказал мне Бренд в последнюю нашу встречу.
— Я же говорил, мы думали одинаково. — Шелти стоял, счищая засохшую грязь с его выгоревших, черных джинсов. Он положил в карман колесо от скейтборда и сделал несколько шагов назад.
— Ты не можешь тихо сказать что-то кому-то, кого ты никогда прежде не встречал.
Он повел плечами.
— Я просто сказал.
Без дальнейших слов Шелти развернулся на пятках и ушел прочь, не оборачиваясь. Я поднялась на ноги, чтобы последовать за ним, но голос отца меня остановил.
— Дэзни?
Я вышла к усыпальнице.
— Я здесь, папа.
— Все закончилось. Все уезжают. — Он ступил вперед и посмотрел через мое плечо, будто ожидал там увидеть кого-нибудь прячущегося. — Я буду в машине.
Я кивнула и наблюдала, как он ушел. Как только он и все остальные скрылись из поля зрения, я вернулась к месту захоронения.
Ветер трепал, постукивая, об землю несколько цветков из венков. Верхушку тента бросало взад и вперед, ломая, как душевнобольного в бриз. Я наклонилась и вытянула белую розу из одного из венков.