Осока нахмурился и кивнул, а затем в дверь постучали условным стуком: два коротких и один длинный. Норма. Андроник уже рядом и наши наблюдатели его видят.
Спафарий появился через пару минут, и он мало напоминал того крепкого и статного молодца благородных кровей, которого я раньше видел в городе. Грубый шантаж Бравлина надломил этого сильного человека, и под глазами Андроника появились темные круги. Но когда он увидел меня и Осоку, который сегодня не скрывал своего лица, Вран несколько оживился и, сделав шаг на меня, прошипел:
— Я так и думал, что это твоих рук дело, венед.
— Ну да, — я улыбнулся и спросил ромея: — Бумаги принес?
— Да, — из-за пазухи спафарий вынул тугой сверток и бросил его на стол. — Здесь вся переписка нашего посольства за последнюю седьмицу.
— Славно-славно, — я указал послу на стул подле себя. — Садись, благородный Андроник, поговорим.
Вран устало вздохнул, присел и сказал:
— Император недоволен мной и скоро я вернусь в Константинополь.
— И что с того?
— Верните мою женщину и ребенка, ведь я больше ничего не смогу вам дать.
— Это запросто, тем более что мой помощник был не прав, — я состроил злую гримасу и посмотрел на Бравлина, который виновато опустил голову. — Но хотелось бы знать, а что ты будешь делать потом, Андроник?
— Увезу Любаву и Алексея (сына) в Константинополь.
— И кем они там станут? Любава будет твоей официальной любовницей и приживалкой, а сын бастардом. Так?
— Я об этом пока не думал, — спафарий зябко, словно ему холодно, поежился.
— А надо бы подумать, Андроник, дело-то нешуточное. Твоя семья Любаву не признает, а близкие родственники могут ее и сына отравить. Может так случиться?
Было, посол дернулся, но под моим строгим взглядом он осел, крепко задумался и спустя пару минут пробурчал:
— И что ты, Сокол, предлагаешь?
— Оставайся среди славян, ведь тебе здесь лучше, чем за морем.
— Но… Как же так…
— А вот так. Император тебя по голове не погладит, слишком много ошибок ты совершил, и родня не приветит, еще те змеюки. Вот и думай, а надо ли тебе, потомку славянина, возвращаться в империю?
— Мой предок был славянином, — признал Вран, — и эта земля мне дорога. Однако я давал клятву императору.
— Поступай, как знаешь, Андроник, — я развел руками. — Завтра Любава и Алексей будут дома, а мы тебя больше не потревожим. Но если надумаешь, то я, князь Рарога Вадим Сокол всегда готов принять благородного Андроника Врана на службу.
Спафарий поднялся и кивнул на выход:
— Могу идти?
— Конечно.
Тяжелые шаги воина, ожидание подлого удара в спину и облегчение. Андроник покинул жилище любимой, а Бравлин спросил: