Все это было ожидаемо, и после схода митрополит Климент объявил дату венчания. Тянуть с этим не стали. И через три дня, когда галицкие князья, расплевавшись с родственниками, уехали домой, в Софийском соборе на голову великого князя Изяслава Второго одели заранее сделанный киевскими ювелирами и златокузнецами царский венец, и он стал царем Изяславом Первым. Пока, конечно же, не природным (наследственным) правителем Всея Руси, а избираемым.
В соборе людей набилось, что селедок в бочке, не продохнешь, и среди русских князей, епископов, бояр, торговых людей, воевод, городских авторитетов, половецких ханов и иностранных послов (ромеев, ляхов, угров и приехавших предлагать Рюриковичам своих принцесс грузин) были венеды. Ладно, это интереса не вызвало, ведь Рагдай Померанский и лучшие военачальники Венедии союзники Изяслава. Однако рядом с ними, не скрываясь, словно так и надо, стояли волхвы. В ХРАМЕ ХРИСТИАН НАХОДИЛИСЬ ЖРЕЦЫ РОДОВЫХ КУЛЬТОВ! Для многих это был шок, причем не столько для священнослужителей, сколько для князей, которые восприняли их присутствие как символ грядущих перемен.
Короче говоря, обряд, надо сказать, достаточно простой и без византийских изысков, прошел достаточно быстро и совсем не так, как в Европе. У католиков сначала шло отождествление правителя царям Израилевым, а затем на голову короля надевали корону. Ну, а мы же русские люди. Чего нам! Гулять, как говорится, так гулять! И митрополит Климент (опять же по моему совету) соединил обряд помазания на царство и миропомазание, и это означало, что царь Всея Руси отождествляется сразу с самим Христом. Это чтобы не мелочиться.
Впрочем, если кто-то из присутствующих разницу и понял, то два-три теологически подкованных епископа и, возможно, кто-то из ромеев. В тот момент это было неважно, и гости восприняли происходящее достаточно спокойно. Были молитвы и песнопения, а затем митрополит самолично надел на голову Изяслава Мстиславича усыпанную драгоценными камнями золотую корону с зубцами, коих было восемь штук. Красиво действие прошло, хоть и в духоте, несмотря на осень. Ну, а после этого церковный хор грянул:
«Боже, Царя храни! Сильный, Державный,
Царствуй на славу нам! Царствуй на страх врагам!
Царь Православный! Боже, Царя храни!
Славному долгие дни. Дай на земли! Дай на земли!
Гордых смирителю, слабых хранителю,
Всех утешителю — все ниспошли!
Перводержавную, Русь Православную,
Боже, Царя храни! Боже, царя храни!»
И так до конца гимна с упоминанием православия (напомню, что до сего момента православными считались только язычники) и это не вызвало ни у кого отторжения. По крайней мере, на виду люди сохраняли лицо и не нервничали. Да и как тут нервничать, если вокруг Софийского собора и в городе пять тысяч лучших воинов Изяслава Мстиславича, и радостный народ, которому пообещали вечером выкатить бочки с вином? При таких раскладах возмущаться нельзя, и Рюриковичи вели себя смирно. Кто хотел, тот уже уехал и готовился к неизбежной войне, возможно, не явной, а тайной, но сути это не меняло. А кто остался, тем деваться уже было некуда.