— Этих возьмем живьем. Попробуем договориться.
— Зря, — просипел Рамирович. — Они четверых наших поранили, а если бы мы не в броне были, то и мертвых поутру на тот свет отправляли.
Я ему ничего не ответил, а шагнул на степняков и поймал взгляд мужика, к которому обращался юноша. Если среди них и был вожак, то это только он. Воин взгляда не выдержал и опустил голову. После чего я произнес на его родном языке:
— Сдавайтесь. Сохраните жизнь, и появится возможность вернуться назад в родные степи.
— Нет, — вожак покачал головой, — я давал слово и не отступлюсь от него.
— А если ты умрешь? — я сразу понял, к чему он ведет.
— Клятва потеряет силу.
— Тогда выбирай. Или твоя жизнь, или всем конец. Времени на раздумья нет, скоро здесь будут стражники.
Степняк посмотрел на сына, кивнул ему и передал парню украшенную серебряными насечками саблю. Затем из-за пояса он выхватил длинный прямой кинжал и не дрогнувшей рукой вонзил его себе в сердце. Красиво все сделал. Один удар и моментальная смерть. Куда там самураям.
Вожак упал, а его сын молча опустился передо мной на колени и положил наземь две сабли, свою и отцовскую. Его примеру последовали остальные степняки, а я кивнул на них Поято и сказал:
— Разоружить и обыскать. Вязать не надо. Всех в подвал. Стражникам не выдавать. Нет у нас пленников и все тут. Кто и зачем напал, не знаем.
— Понял.
Поято занялся степняками, а я вместе с охраной вышел к воротам. Паладины Бернарда из Клерво были совсем рядом — я это чувствовал. Один. Два. Три. Четыре и пять, а рядом протопоп Исаак, которого я пару раз встречал в Софийском соборе. Гнаться за ними смысла не было, они ребята ушлые и верткие, оторвутся, а беготня по ночному Киеву ничего кроме неприятностей не принесет. Но это ничего. Мы еще встретимся.
Шаг вперед и вокруг меня смыкаются щиты. Я поворачиваюсь на знакомый фон, который принадлежит Зальху и кричу:
— Седрик фон Зальх! Выходи! Не бойся! В этот раз я убью тебя быстро! Твой проклятый учитель погиб на моих глазах, так последуй его примеру! Сдохни и мир станет чуточку светлее и чище!
Ответа нет, но я чувствую ярость и ненависть моих врагов. Ну-ну, позлитесь, гамадрилы крестоносные. Может, совершите опрометчивый поступок, и я этим воспользуюсь. Шакалы! Здесь вам не Европа. Тут вы на моей родине, а не я на вашей. Так что все равно найду, где вы прячетесь. Найду вас, а потом прикончу.
Глава 11
Киев. Лето 1148 Р.Х
Я посмотрел на пленного дака, с которым бился минувшей ночью и оставил ему жизнь, но он, гад такой, все равно попытался удрать. Неблагодарный человек или, что будет правильней, сильно упертый. Его киевским властям, в лице боярина Федора Брагина, которого мои разведчики еще пару седьмиц назад завербовали, не выдали, а он тут коленца выкидывает, от пут освободился и охранника вырубил. Однако от нас не сбежишь. Поймали душегуба практически сразу, а потом в очередной раз приложили его по голове, на этот раз древком копья, и приковали к подвальной стене. Надежно. Не сбежит. После чего, как только на постоялом дворе, который к утру очистили от трупов, воцарился порядок, я спустился вниз, поставил перед пленником табурет и присел. Надо было с ним поговорить, и Поято Ратмирович предложил сразу же начать с пыток. Вот только я решил, что убийца не сломается и когда не сможет терпеть, то запросто откусит себе язык или остановит сердце — есть на Балканах, откуда убийца родом, такая практика, еще со времен спартанцев. Вот его напарник, ромей, тот моментально всех сдал и рассказал о планах протопопа Исаака Комита, а волк не такой. Подобно мне, славянским волхвам и ведунам, а так же другим последователям родовых культов, он осколок старого мира, который, как мне казалось, не по своей воле работал на императора Мануила Комнина и восточных христиан. Ну, а раз так, можно попробовать с ним договориться. По крайней мере, попытаться стоило.