Моя ладонь протянулась к копченому окороку. Взял кусок и впился в него зубами. Вкусно и сытно. Зубы пережевывают мясо, а глаза скользят по лицам людей, которые находятся напротив. Большинство из них воеводы великого князя, с которыми мне сталкиваться не доводилось, но пару человек я знал.
Вот боярин Федор Брагин, полноватый брюнет с крепкими мужицкими руками. Хороший вояка и неплохой мечник, в прошлом сын простого огнищанина, который выбрался из лесов и дослужился до начальника городской стражи в городе Киеве. Должность немалая и доходная. Молодец, боярин, а если не растеряется, а он мужик головастый, то быть ему тысяцким вместо Кобылина. Для меня это хорошо, ибо общие интересы у нас уже имеются. Так что поддержку ему окажу, и если боярину понадобятся деньги на проставу народным массам, по факту на предвыборную кампанию, то серебро ему, конечно же, ссужу. Причем без процентов, чай не ростовщик.
Рядом с Брагиным сидит невеселый и осунувшийся Андроник Вран. Он уверен, что убийство Исаака и посольских работников дело рук паладинов. Благо, доказательств хватает, и трупы латинян, в тела которых перед нашим уходом разведчики вонзили ромейское оружие, спафарий лично видел. А значит, как только откроется путь по Днепру в Черное море, его доклад полетит в Константинополь. Ну, а пока он устраивается на новом подворье. Приводит в порядок дела и тоскует. Впрочем, это не мешает ему гулять по городу, и очень часто Вран тайком задерживается в одном неприметном домике на окраине Киева. Живет там одна девица-красавица из купеческой семьи и, насколько я понял, у них с Андроником все серьезно. Вот оно слабое место молодого императорского посла, на которое можно надавить, и я, если понадобится, стесняться не стану. Но это потом, а пока к девушке, которую зовут Любава, приставили ушлую бабушку-язычницу, которая за долю малую работает на Бравлина Осоку, и все, что знает подруга Врана, практически сразу становится известно нам. А поскольку ромей с толикой славянской крови делится с полюбовницей всеми своими мыслями, планами и намерениями, то можно сказать, что он под колпаком.
Я налил себе меда. Сделал глоток и почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Обернулся и столкнулся со взглядом великого князя. Матерый человечище и в его глазах я прочел многое. Изяслав знал, что уничтожение ромеев моих рук дело. Ведь он наверняка уже успел пообщаться с митрополитом Климентом и своими шпионами. Так что после пира меня, скорее всего, пригласят в его покои. Что же, я к этому готов. Поговорим откровенно, а затем можно будет отправляться в степи. Скачок туда и возвращение в Киев, а затем грузимся на драккары и уходим в Новгород.