Другой «маузер», новой, предвоенной модификации, именуемый между нами ганс-винтом, находился на вооружении Глинника.
Глинник и сам был как ганс. На даче он переоделся в серый полевой мундир. У него имелся полный комплект фельдграу, где-то по случаю приобретённый. Исключение составлял ремень, который Глинник нашёл сам в затопленном блиндаже. Не высушивая, натёр его как следует салом, чтобы кожа не задубела, и теперь имел все основания гордиться находкой. Ремень обладал алюминиевой пряжкой с вермахтовским орлом опять же кайзеровской эпохи (то есть с надписью «Gott mit uns», но без свастики), крючком для ножа и прочими причиндалами. На поясе у Глинника висел длинный немецкий штык-нож с эбонитовыми накладками, алюминиевая фляга в чехле из волосатого шинельного сукна и подсумок с патронами.
Для похода по местам боевой славы каждый принарядился как мог. Гулянье намечалось вселенского масштаба. В Синявино лучше искать приключения, а не трофеи. За приключениями мы и прибыли. Взрослые люди, некоторые в годах, со своим оружием и приличествующей случаю маскарадной одежде. Большинство уже много лет не копали. Съехались, чтобы побродить по лесу, пообщаться между собой, да и просто развеяться в мужской компании. «Бойцы вспоминали минувшие дни».
Я же с Борей откровенно убежал и спрятался, соблюдая сакральные заповеди каратистов: убежать, спрятаться, молчать. Мы ни словом не обмолвились об истории с Доспехами Чистоты и «Светлом братстве». Доспехи, кстати, были всё время со мной. Из дачной компании они ни у кого интереса не вызвали. На фоне прочей амуниции казались неуместной бутафорией, век не тот. Я оставил их в сумке, продемонстрировав разок для прикола, но так и не примерил, не имея к тому охоты.
Мы проводили время, играя в войну в условиях, приближённых к боевым. Как не застрелили кого по пьянке или не взорвались на очередной самоделке, оставалось загадкой. Должно быть, Господь пьяных щадит.
Пухлый выделил мне КЗС – комплект защитный сетчатый, надеваемый в войсках поверх формы. Вряд ли в нём можно было лежать на газоне и оставаться невидимым, но сетка, если опустить капюшон на лицо, защищала от комаров. Пухлого сия напасть не страшила – комары и змеи не кусали его никогда.
С последней нашей встречи Вова Чачелов здорово изменился. Разумеется, он остался таким же длинным и лопоухим, но теперь периодически попыхивал косячком с анашою. Кроме того, у него в городе были шашни с казачьей стражей, которые мне сильно не нравились. К казакам я испытывал крайнюю неприязнь.
Ещё из нашей старой компании были Дима Боярский и Крейзи. Дима, давившийся горьким бюджетным хлебом оперуполномоченного, постепенно спивался на работе, но даже в лесу не разлучался с мобилой, как бы постоянно находясь при исполнении.