– Случайность, – смутить Акима было непросто, – на войне вообще полно случайностей. Бомбили-то в основном зенитные батареи и места скопления военных. Уничтожать памятники культуры не могло взбрендить даже бесноватому фюреру. Разве что нашим комиссарам. Как бы над ним не изголялись после его смерти жиды, я в их болтовню не поверю. Я все доказательства своими руками из земли доставал, поэтому мне насрать на пропедевтику.
– Но щербины на Исаакевском соборе имеют место?
– Там зенитки стояли, – отмахнулся Аким. – К тому же, были случайные бомбёжки, когда лётчики сбрасывали груз не по назначению из-за обстрела тех же зениток или наши истребители их пугали. Вот и спешили избавиться от лишней тяжести, чтобы горючего хватило обратно долететь. А наши лётчики «юнкерсам» покоя не давали, особенно, когда из Горелово на место нынешнего Сосновского парка аэродром перебросили, поскольку отступали.
– Было дело, – я знал Сосновку как свои пять пальцев. – Как-то давно я там на болотах, что у Тихорецкого проспекта, на сожжённый блиндаж наткнулся. Патроны от «нагана» нашёл.
– Жил что ли рядом?
– Вырос там.
– Забавно, – улыбнулся Акимов. – В Сосновке, наверное, можно копать. Там, похоже, бои шли.
– Навряд ли, – неуверенно сказал я, – уж слишком близко к городу.
– В сороковых годах это место ещё не было городом, – резонно возразил Аким. – Там был лес. Немцы вполне могли дойти до аэродрома. Чего ты хочешь, если линия обороны проходила по Кировскому заводу?
– Так ведь это южное направление, – я помешал в котле бурлящий супец, он был почти готов.
– А Сосновка была тогда дальней окраиной. Это я к тому, насколько фрицы к городу близко подошли. До Стрельны можно было на трамвае доехать, прямо в немецкую комендатуру, а это уже тыл! Касаемо Сосновского парка, я думаю, война там всё же была. Чего ты хочешь, если на Суздальском проспекте, когда его строили, находили стреляные немецкие гильзы!
Тут даже я, поднаторевший в языковых баталиях, не мог ему прекословить. Акимов познавал историю с лопатой в руках, как заправский археолог. Он был, своего рода, экспертом по Великой Отечественной. Я завидовал ему. У меня такого мощного опыта не имелось. Очевидно, для этого было необходимо воспитываться в семье трофейщика.
И очень Родину любить.
– Странно, что ты по примеру Глинника не носишь фельдграу, – расплющил я на щеке очередного комара, – прикид красного партизана с твоими убеждениями не сочетается.
– А я так над ними стебусь! – загоготал Аким, хлопая себя по коленкам.
– Взаимно, – пробормотал я, и тут пришли наши.