С ними притащилось большое чёрное существо. Сначала я подумал, что они захватили в плен лешего, но, приглядевшись, узнал в существе Балдориса, только он был покрыт коркой торфа. Навернулся в болото. Оступиться на картах просто. В результате, собрал на себя все трясинные нечистоты. Балдорис грузно ступал. В ботинках у него чавкало.
– Ого, да ты весь в говне! – приветствовал я Балдориса.
– Поистине в говне, – Болт аккуратно положил на свой рюкзак револьвер и принялся разуваться.
Я разлил суп по котелкам. Шобла принялась жрать. Балдорис развесил куртку, штаны и рубашку вокруг костра, затем присоединился к нам, шуруя ложкой с удвоенной энергией. Должно быть, купание в болоте возбуждало аппетит.
Незаметно подкрались сумерки, ознаменовавшие конец рабочего дня. Он, несмотря на смурное утро, выдался удачным. Нашли цинк патронов, две винтовки и револьвер. По синявинским меркам это было неплохо и мы остались довольны.
На свежем воздухе пробило на жор. Супа показалось мало. Достали сосиски, помидоры и сало. Стали жарить шашлыки. Крейзи почти воплотил каннибальские замыслы Пухлого. Во всяком случае, сильно приблизился. На щуп, который он использовал вместо шампура, были нанизаны похожие на пальцы сосиски, какие-то палые листья и фрагменты ископаемого позвоночного столба. С гигиеной Сашка был не в ладах. Я вспомнил, как он однажды откопал сапог, содержащий вместе с останками какую-то необыкновенную солдатскую ложку. Ничтоже сумняшеся, Крейзи обтёр находку о штаны и сунул в карман. Вечером он этой ложкой ел. Слава Богу, из своего котелка, иначе бы мы его убили. Пухлый всё равно надавал Крейзи по шее, но Сашку это не остановило. Он оказался упрям до безумия. Ложка была самодельной, удобной и приметной. Я её узнал сегодня.
Крейзи был до омерзения не брезглив. Он обгладывал сосиски со щупа, задевая зубами обугленные позвонки. Балдорис воротил от него рыло. Одежда его подсыхала, распространяя вонь горелой тухлятины. От неё валил пар. Сама жертва карт примостилась неглиже с наветреной стороны костра. Комары с отвращением облетали его. Балдорис грелся, вытянув к огню руки, с гордостью поглядывая на диковинный револьвер. До поры до времени ему пёрла трофейная масть.
– Можно будет дойти до Апрашки, – подал голос Крейзи, – я знаю яму, где два пэтээра лежат.
ПТРы были мои. Я даже помнил, что один был без сошек – ума не приложу, чем их можно было оторвать. В своё время у Апраксино наши здорово стопорнули гансовскую бронетехнику. Мы там нашли много противотанковых ружей. Одно Пухлый обменял на «парабеллум». Ружья были в идеальном состоянии – такому большому куску железа ничего не сделается. Ствол сохранил в крупную квадратного сечения нарезку с острыми не проржавевшими углами. Ещё три ПТРД у нас с Пухлым отобрали менты. Видимо, машинист сообщил мусорам о пассажирах с подозрительным грузом, севших к нему в поезд на станции Апраксино. Наказание ограничилось парой оплеух и конфискацией трофеев. Заодно мусора упрекнули, что в войну один ПТР на двоих выдавался, а мы вдвоём заграбастали сразу три штуки. Досадно, ну да ладно.