Тростниковая флейта (Цыганков) - страница 6

Где в точности плюс или минус —

Не вспомню, но выберу плюс.

И это всего лишь орбита,

Вращение около неба.

Немыслимо и непонятно

У всех и всего на виду.

Я вычислил путь телефона,

Но гул опломбировал номер

И плещет в оранжевом зное

На окна свою кислоту.

12.1990

Мой стих течёт… И мыслю, что живу,

Мгновенья преломляю, как в кристалле,

И плещется вино в моём бокале,

И кружится корабль на плаву.

Приятель добрый – славный Ганимед —

В движении и шелесте страничном.

И в воздухе библейском и античном

Сливаются пророк и кифаред.

Должно быть, прохудились облака,

Пока судьбу предсказывал астролог,

И звёздами зачатый археолог

Уже открыл последние века.

И стих течёт… И щедрый Ганимед

Вином прамнейским чествует сраженье,

Расплёскивая головокруженье

Каких-то необъявленных побед.

2.1990

Я – Будда. Утро. Жду учеников.

Мои ученики ещё в постели.

Но кто моих детей будить посмеет,

Когда и сам учитель крепко спит.

1.1990

Внезапно кончится письмо,

И выдохнет далёкий голос

Непрозвучавшие слова.

И встанет утро над землёй,

Как голубая панорама,

Открытая со всех сторон.

Какая талая листва!

Какая тьма посередине!

И в небе птичий кавардак,

Такой же вещий и щемящий,

Как глубина из-под ресниц.

И нам несёт благую весть

Живое солнце в чёрных лужах,

Окрашивая углем лёд.

И так бы жить, перечеркнув

Слова, забытые впервые,

И править, словно стеклодув,

Узоры эти вековые.

И лёд топить на камельке,

И смыть все знаки на руке.

И говорить: что высота,

Что эти поле, лес и ветер,

Когда кругом лишь немота

И всё известно всем на свете,

Когда повсюду – ветер, ветер…

И непонятно ни черта.

Какая талая листва!

Какая тьма посередине!

Горит и плавится апрель.

Ну, а потом? Потом опять

Недолетевшее сопрано

Начнёт по клавишам нырять,

Пока не поздно и не рано

Ещё всё это повторять,

Что вот и плавится апрель!

Какая тьма посередине!

И всё внезапно оборвётся.

Как лёд, как будто в никуда,

Перелетит и перельётся.

Другого нам не остаётся.

Горит апрель, течёт вода.

3.1990

1. «Силуэты женщин за окном…»

Силуэты женщин за окном.

Грусть крепка, как мраморная скука.

Это ли чужбина и разлука,

Вечная, как снимок под стеклом.

Родина! Не твой ли Эпикур

Этим утром выпил с Диогеном?

И стоят поэты под рентгеном

Новых истин или процедур.

Пафос увеличится стократ

И пойдёт гулять до самой кромки.

Вспомните, товарищи потомки,

Крашеный под омут медсанбат…

Пена в горле или просто снег?

Этот вот отбился. Ну и что же?

Ничего не помнит, но по роже

Видно, что решился на побег.

2. «Это снова текут по столу…»

Это снова текут по столу

Капли водки и лютые слёзы.

Отшумели дубы и берёзы.

И по кругу клубится туман.