— Я не собираюсь никого наказывать, Арабелла. Я хочу только убедиться, что ничего страшного не случилось.
— Доминик...
Она шагнула к нему. В ее глазах Доминик с легкостью прочел напряжение и неуверенность. Арабелла медленно протянула руку и коснулась кончиками пальцев его лица.
И все вокруг замерло.
Арабелла погладила его по щеке, словно желая убедиться, что перед ней действительно Доминик.
Он задержал дыхание, боясь шевельнуться.
Тонкие пальцы, холодные как лед, погладили ровный нос, коснулись щеки, подбородка, прошлись в другую сторону и вернулись к ямочке.
Доминик не отрывал взгляда от ее глаз, наблюдая за тем, как они следят за движениями пальцев.
А затем они медленно поднялись выше...
Он напрягся всем телом.
И еще выше...
Дыхание сбилось.
Наконец она коснулась его губ и замерла. Ее прикосновение было легким, как перышко, пальцы едва заметно дрожали.
Доминик перестал думать и ответил единственным доступным ему способом — поцеловал эти тонкие, хрупкие пальчики, каждый по очереди. А когда она оказалась в его объятиях, прильнув всем телом, прижался к ее губам, и ничего более естественного в этот миг сделать было нельзя.
Арабелла целовала его, забыв, что делает это только для того, чтобы Доминик не увидел Арчи и ее мать. Она целовала его, и весь мир перестал существовать. Доминик обнимал ее и ласкал так, словно и впрямь испытывал любовь. Циничный герцог внезапно стал тем человеком, которого она знала и любила. И в этот миг, чувствуя частое биение его сердца под ладонью, ощущая силу и тепло мускулистого тела, Арабелла словно вернулась в прошлое, превратившись в девятнадцатилетнюю девушку. Он ласкал ее губы своими, она верила в иллюзию любви и защиты. Обвила его шею руками, отдаваясь поцелую, скользя по волнам страсти, желая большего. Все эти годы, проведенные в разлуке, ее сердце упорно рвалось к Доминику, не желая забывать его.
«Ложь, сплошная ложь», — внушал внутренний голос. И Арабелла внезапно вспомнила, как Доминик обошелся с ней. Подумала о сыне, который рос без отца. Воспоминания мгновенно остудили страсть, словно ей на голову вылили ведро с ледяной водой.
Арабелла отшатнулась, прижав руку к губам, преисполненная отвращения к самой себе и своим действиям.
— Арабелла?
Глаза Доминика потемнели от страсти. В низком хрипловатом голосе отчетливо прозвучало непонимание.
— Я...
Она попятилась и покачала головой, чувствуя, что на свете нет слов, способных передать ее чувства. Она не находила слов. Была не в силах даже притвориться, словно этот поцелуй не имел ни малейшего значения и оставил ее равнодушной.