Однажды они обедали вдвоем на террасе отеля, расположенного высоко над Монтрё. Все утро они гуляли по полям, заросшим нарциссами, среди чистеньких, как будто игрушечных, деревенек, и сейчас чувствовали приятную усталость.
— Я никогда не видела ничего столь же прекрасного, — сказала Вики.
Мартин улыбнулся:
— Хорошо проводишь время?
— О да, — кивнула Вики, но тут же покраснела, рассердившись на себя за свою безыскусность. «Он подумает, что я просто ребенок, раз я никогда не видела ничего подобного». Но неугомонная Вики Лэдлоу, живущая в ней, возразила: «Да ты и вправду не видела»! — и она громко засмеялась.
— Ты, наверное, думаешь — что за маленькая простушка! Я должна научиться быть скучной.
Его тяжелые брови сдвинулись.
— Пожалуйста, не надо меняться. Ты хороша такой, какая ты есть. Разве ты не видишь, что только благодаря тому, что ты с такой непосредственностью получаешь удовольствие от окружающего, я могу… — Он резко оборвал себя, твердо сжав губы, и Вики залил горячий румянец стыда и негодования.
«Я могу хоть как-то примириться с тобой»! Это он имел в виду? Она сжала руки под сверкающей белой скатертью, пытаясь обуздать вскипающий гнев.
Она позволила себе жить в этом глупом, веселом раю, но долго это не может продолжаться. «Я не должна брать это в голову, — с отчаянием думала она, — я должна успокоиться. Если я смогу приучить себя к терпению, то со временем этот осторожный и вспыльчивый человек научится доверять мне и принимать мое присутствие как должное». Она должна быть спокойной, надежной, уверенной. Но к такому решению было легко прийти в тишине своей комнаты. А держаться таким образом перед Мартином, который вел себя отчужденно, почти презрительно, было невозможно. Иногда он был весьма язвителен и жесток. Если бы Вики позволила, чтобы у нее с языка сорвались столь же язвительные реплики, то все бы закончилось яростной ссорой или же унизительными слезами — что тут же разрушило бы тот прогресс, которого она уже достигла.
Поэтому она не плакала. Она высоко держала голову, улыбалась, писала забавные письма Пэт и семье Фэрроу. Она не позволяла себе даже задуматься над своим положением.
Она не была женой Мартина. Перед публикой он безупречно выполнял роль образцового мужа, и Вики отвечала ему в том же ключе. Но представление внезапно заканчивалось, как только падал занавес. У них не было интимной жизни, не было доверительных разговоров, они не обменивались излюбленными шутками. Он был так же далек от нее, как в те времена, когда она была его секретаршей.
Каждый вечер маленькая улыбающаяся горничная приходила к двери Вики, подпрыгивая под тяжестью огромной корзины с цветами — по всей вероятности, Мартин сделал длительный заказ. Но теперь улыбка девушки была натянутой. В ее больших голубых глазах читалась жалость.