Я отвела взгляд, чтобы не пялиться на то, что так явно демонстрировал мне солнечный свет. Желание видеть его силуэт в солнечном свете заставляло все мои протесты о родительском чувстве казаться или же глупыми, как чрезмерное отрицание той дамочки, или же кровосмесительными. Я чувствовала, что начинаю краснеть, и так сильно желала иметь возможность прекратить это дерьмо.
— Ты же не считаешь себя моей матерью. — Его голос стал звучать немного ниже.
Я покачала головой, потому что он оказался прав. Я не считала себя его мамочкой, просто…
— Но учитывая родительские собрания и тому подобное, все это ставит меня в подобную… роль. Неужели ты не понимаешь? Я не могу делать что-то подобное и при этом…, — я неопределенно махнула рукой в его сторону, — …делать это!
— Жан-Клод мой законный опекун, и он получает удовольствие от посещения всей этой родительской канители. Натаниэлю это тоже нравится. Старший брат за меня. — И в голосе Синрика слышалась настоящая радость, когда он произносил последнее.
Тогда я взглянула на него, и на его лице читалось неприкрытое счастье. Стоя прислонившись к дверям, и купаясь в солнечном свете, он был счастлив, расслаблен, самим собой, больше собой, чем когда только пришел к нам. Мне не пришлось бороться с собой, чтобы не взглянуть на нижнюю часть его тела, потому что мне нравилось видеть такое его лицо. Он не просто стал выше и мускулистее с тех пор, как оказался в Сент-Луисе. Я получала удовольствие, наблюдая, как он взрослел, становился тем, кем мог стать. Мне нравилась эта часть также, как я получала от нее удовольствие, наблюдая когда-то за Натаниэлем или Джейсоном, или…или Микой. Мы все больше стали самими собой.
— Ты прав, Жан-Клод получает удовольствие от всего этого попечительства.
Син засмеялся:
— Его немного смущает вид спорта, но в целом ему нравятся посещения.
— Он тобой гордится, — сказала я.
Син ухмыльнулся:
— Я тоже так думаю.
— А я знаю точно.
Син посмотрел на меня. Его голубые глаза стали более серьезными.
— Верно, ты можешь ощущать, что он чувствует, если не сильно от этого отгораживаешься. Эта связь даже сильнее, чем с любым твоим животным зова.
— Сложнее всего отгородиться от Жан-Клода.
— Сложнее, чем от Натаниэля или Дамиана?
— От Дамиана — нет; Натаниэль более зависим от того, что мы делаем.
— Ты имеешь в виду секс, — сказал Син.
Я улыбнулась и покачала головой:
— Секс с Жан-Клодом тоже полон страсти, но Натаниэль не так строго контролирует эмоции, как все вампиры.
— Они тренировались на несколько столетий дольше, — заметил Син.
Я кивнула: