— Нужны деньги, — сказал Лупициан Пордаке, покидая роскошный дворец ректора. — За легионы император спросит в первую голову с меня и с тебя, а уж потом с ректора.
— А где же их взять? — развел руками бывший префект анноны.
— Ищи, — криво усмехнулся Лупициан и мстительно плюнул в фонтан, расположенный посредине двора. — Ты у нас нотарий.
Облагать новым налогом жителей провинции, и без того раздраженных нашествием чужаков, было бы чистым безумием. Поэтому, пораскинув мозгами, Пордака пришел к выводу, что деньги на прокорм готов следует брать с самих готов, ибо больше взять их просто неоткуда. Додумавшись до столь простой мысли, он тут же собрал в курии всех торговцев и предложил им выделить на нужды провинции пятьдесят тысяч денариев в обмен на разрешение ректора Максима брать с готов живой товар в счет погашения долгов за выданное им продовольствие. Ход был воистину гениальный, но далеко не все купцы это сразу осознали. Нашлось немало тугодумов, которые вслух выразили беспокойство о здоровье константинопольского нотария. Пордака в ответ на оскорбительные выпады громогласно заявил, что разрешение ректора будет выдано только людям, имеющим голову на плечах, а все остальные могут убираться ко всем чертям. Убытки им компенсироваться не будут. К счастью, среди торговцев нашлись сообразительные люди, которые сумели правильно оценить всю выгодность предложения, сделанного расторопным Пордакой, и заключили с ним выгодную сделку.
Лупициан был поражен, когда нотарий Пордака спустя два дня доложил ему о выполненном поручении. И более того, выставил перед изумленным комитом мешки, наполненные золотом.
— Здесь сорок тысяч денариев, — картинно взмахнул рукой Пордака. — Думаю, на первое время хватит.
— А готы не взбунтуются? — засомневался было Лупициан.
— Это уже твоя забота, комит. Ты должен загнать всех готов, способных носить оружие, в военный лагерь под предлогом обучения, и тем самым наглухо изолировать их от соплеменников.
Дело потихоньку сдвинулось с мертвой точки. Готы, лишенные средств к существованию, целыми толпами вступали в римскую армию, чтобы спасти стариков и детей от голодной смерти. За несколько недель Лупициану удалось сформировать четыре полноценных легиона, способных хоть завтра выступить на врага. Не обошлось, конечно, без громкого лая со стороны обозленных варваров. Их вожди, Сафрак и Алатей, пришли во дворец к ректору Максиму, чтобы выразить протест против произвола торговцев, отнимающих детей у матерей и продающих их в рабство. Светлейший Максим, принявший поначалу седых рексов с отменной любезностью, свойственной всем ромеям, к концу разговора впал в гнев.