— Да вот такие! — загадочно припугнул оперативник. — Вы там давно работаете?
— Четыре года.
— И на хорошем счету у начальства, верно?
— Пока не выгоняют, — осторожно сказала я.
— И даже стажеров поручают?
— Ну поручали пару раз…
— То есть на вчерашний день опыт работы с ними у вас уже имелся?
От вопроса веяло каким-то подвохом.
— А что?
— Да или нет?
— Ну… да, — рискнула я.
— Тогда почему вы допустили подобное поведение Топлякова?
— А что я могла сделать? — возмутилась я. — На ботинке у него повиснуть?
— А раньше? Свидетели сообщают, что от напавшего на них инспектора сильно пахло алкоголем. Почему вы не доложили начальнику, что ваш напарник пьян?
— Да Серафим Петрович сам это видел! Он мне Са… Александра таким и подсунул!
— То есть вы утверждаете, — оперативник быстро строчил в блокноте, — что ваш начальник знал, что его родственник неадекватен, и тем не менее поручил ему важное задание?
— Самое обычное, — вступилась я за Серафима. Шеф у меня, конечно, тот еще самодур, но человек он хороший, добрый и даже мягкий — вон тетя Маша не только вьет из него веревки, но и плетет из них макраме. — И ничего подобного я не утверждаю. Между прочим, сантехники еще в худшем состоянии по вызовам ходят!
— Но они же гранаты в унитазы не бросают, — здраво заметил Наумов.
Я не нашлась, что на это возразить.
Задав еще с десяток столь же дурацких вопросов (не замечала ли я чего-нибудь странного в поведении самого Серафима Петровича, какой у нас в Госнежохране распорядок дня, что я могу сказать об уборщице тете Мане) и тщательно законспектировав ответы, Наумов развернул блокнот ко мне.
— Подпишите.
— Зачем? Мы же просто беседовали.
— А вы хотите, чтобы я к вам с ордером пришел?
— Не буду подписывать, — заупрямилась «блондинка», — у меня стресс, мало ли чего я там наговорила! Кстати, дайте почитаю…
Блокнот тут же выскользнул у меня из-под носа.
— Я с вами еще не прощаюсь, — зловеще предупредил оперативник, наконец-то поднимаясь с дивана.
— До свидания, — вежливо сказала я, проводив его до двери (а потом еще в глазок убедившись, что он утопал вниз по лестнице).
Черт знает что. Я потерла гудящий не то от шишек, не то от мысленной работы лоб. Чего он от меня хотел-то? Не представляю, чем может помочь расследованию эта «беседа».
— Вечно мне с твоими хахалями разбираться, — ворчливо забубнил Федька, серой крысой вспрыгивая на хозяйское плечо. — Ты бы им график составляла, что ли… или встроенный шкаф на четыре створки купила, а то он мне всю спину своими костылями отпинал!
Я вернулась в комнату и сердито хлопнула ладонью по зеркалу: