Клару Вестфорд опечалила разлука с сыном, но она видела его отчаяние и утешалась только мыслью, что занятия и маленькое путешествие рассеют его мрачные думы.
Руперт Гудвин только по просьбе дочери согласился предоставить работу бедному молодому художнику; сам он был чрезвычайно равнодушен к нужде ближнего, но для дочери все делал охотно. Сына же своего он ненавидел, потому что знал, что тот проник в тайну его сердца и потерял к нему всякое уважение.
В прекрасный день августа Лионель прибыл в Вильмингдонгалль. В воздухе было так тихо, что ни один лист не шевелился в густой зелени парка. Поверхность озера, окруженного высокими деревьями, была гладка, как зеркало, и отражала ярко-синее небо.
Несколько месяцев Лионель был невольником в пустыне Лондона, несколько месяцев он ходил только по мрачным улицам этого города, в который не проникали лучи солнца и свежий воздух. Когда он вступил во владения банкира, то вздохнул свободнее, грудь его расправилась и поступь стала тверже и смелее. «Это чистый рай! — воскликнул он. — А она — царица его! О, как бьется мое сердце при приближении той минуты, когда я опять увижу ее блестящие глаза и услышу ее нежный голос!»
От ворот парка до дому было порядочное расстояние. Лионель оставил свой дорожный мешок у швейцара, а сам пошел по указанной ему аллее, ведущей среди густых кустов мимо грота и конюшен к замку. В этой тенистой аллее, несмотря на ясный день, царил какой-то таинственный мрак, и чем далее Лионель шел, тем более действовали на него этот мрак и тишина. Восхищение, еще недавно ощущаемое им, уступило место внезапной печали. Таинственная тяжесть сдавила его грудь. Он ускорил шаги и с лихорадочным волнением заспешил к дому, чтобы увидеть какое-нибудь живое существо и услышать человеческий голос.
После довольно продолжительной ходьбы он достиг грота и конюшен. Здесь было еще темнее. Среди груды камней возвышались развалины старинного храма; между камнями, обросшими мхом, бежала вода и спадала в пруд, ровная поверхность которого покрывала, казалось, неизмеримую глубину. «Это безлюдное место как будто скрывает преступление», — подумал Лионель и остановился на несколько минут, чтобы рассмотреть его.
Вдруг он услышал глубокий стон и невольно вздрогнул, но он был храбр и тотчас же оправился от испуга. «Это стонет, без сомнения, человек; кажется, стон послышался из-за груды камней». Он обошел грот и увидел на другой стороне старика в крестьянской одежде. Он сидел на камне, обросшем мхом, закрыв лицо руками. Он казался очень старым. Его длинные, жидкие седые волосы падали на худые плечи. По-видимому, это был садовник, так как грабли и лопата лежали рядом на траве.