Я смотрела на них и понимала, что Кострову с компанией ждет что-то очень-очень нехорошее. Постепенно глаза Матвея приобрели свой естественный синий цвет — видимо, он немного успокоился.
— Давайте чай пить, что ли? — я осмелилась подать голос.— Имеется замечательный торт, немного блинчиков и для особо нервных — коньяк. Кому что?
— Всем и все,— сказал Матвей, поднимаясь со стула и направляясь к двери в комнату.
— Ты куда? — цыкнула я.— Ей раздражители противопоказаны.
— Да я только из дверей хотел посмотреть, как она спит,—начал он оправдываться.—Я тихонько — только гляну и назад.
— Ну если так, то можно,— милостиво согласилась я и, посмеиваясь про себя, стала смотреть, как человек, держащий в руках всю нашу область, осторожно крадется, чтобы хоть одним глазком взглянуть на Ирочку, которая ходит в ситцевых платьях со старенькой маминой сумочкой, потому что в этой бедной девочке отныне и навсегда заключалось счастье всей его жизни.
Вернувшись в кухню, Матвей радостно сообщил нам:
— Спит и улыбается, наверное, ей что-нибудь хорошее снится.
Как ни больно мне было спускать его с небес на землю, но приходилось.
— Павел, а ты знаешь, почему я сегодня вообще в архиве оказалась? — Он отрицательно покачал головой.— Меня Ирочка попросила приехать, и голосок у нее от радости не звенел.
Матвей сразу посмурнел.
— Понимаешь, Лена. Нина Максимовна категорически против наших с Ирочкой отношений. Хотя их и отношениями-то назвать нельзя. В общем, она мне сказала, что мы с Ирочкой не пара. Я граф Матвеев, а она... Сама знаешь... Да и старше я ее чуть ли не вдвое.
— И ее можно понять — она боится за свою дочь. А вот что сама Ирочка на это говорит? Кстати, она знает, что ты в «малолетке» четыре года был?
— Да. Я ей еще в самом начале все о себе рассказал и объяснил, чтобы для нее эта новость потрясением не стала, если ей кто-нибудь другой об этом скажет. Как видишь, так и получилось,— Матвей метнул в сторону Пана сердитый взгляд.— А говорит? А что она может говорить? Она уже тогда в усадьбе все сказала. Спасибо, что не прогоняет. Ходим с ней в театры, на концерты. А теперь еще эта история. Если Нина Максимовна о ней узнает, то выгонит меня взашей и будет права.
Говоря все это, он ковырял ложечкой кусок торта, превратив его в крошево. Взглянув на дело своих рук,он смутился.
— Веришь, Лена, первый раз в жизни со мной такое,— он горестно вздохнул.
— Ох, Павел, сказала бы я тебе кое-что, да ладно! Успокойся! Если бы Ирочка все для себя решила, то не позвала бы меня, чтобы посоветоваться. Значит, шансы у тебя есть. Точнее, были,— я посмотрела на часы — без десяти пять.— Надо Нину Максимовну предупредить, что Ирочка у меня ночевать останется, нельзя ее сегодня домой отпускать. Что бы придумать такое, правдоподобное?