Я замер, поджал под себя руки и ноги и, тихонько поскуливая, поднял голову, пытаясь рассмотреть – что тут такое?
Женщина была на расстоянии двадцати шагов, да еще и с луком в руках.
– Лазутчик он, – уверенно заявил молодой. – Чего его жалеть?
– Если лазутчик, нужно допросить, – подтвердил второй, оставляя мои пожитки и направляясь к нам: – Нужно поспрашивать, кто его послал, зачем.
– Допрашивайте, а потом прирежьте, – жестко сказала женщина.
«Добрая девушка! – хмыкнул я про себя. – Как бы к ней приблизиться?»
– Лазутчик я, лазутчик… – забормотал я, принимаясь елозить по земле, как испуганная гадюка. Увильнув от очередного пинка, подполз к атаманше и схватил ее за ноги: – Не убивайте меня, милая госпожа, все расскажу…
Женщина, гадливо морщась, попыталась отпихнуть меня ногой:
– Пшёл вон, тварь!
– Ну чего ты нам скажешь? – поинтересовался молодой и пнул меня в бок. Гаденыш!
Когда мужчины склонились надо мной, я распрямился, как сжатая до предела тетива…
С атаманшей пришлось возиться – вырывалась и царапалась, а бить ее кулаком я пока не стал. С трудом, но удалось уронить на землю и связать руки тетивой, срезанной с ее собственного лука.
Пока возился с фрау, зашевелились мужчины. «Старею», – снова подумал я, разыскивая веревку. С полгода назад она бы не понадобилась. Полежали бы часок-другой, а я бы за это время успел многое сделать. Увязав пленников, усадил их рядышком и сел напротив. Посмотрев на лицо атаманши, отвел глаза…
– Что, нравлюсь? – спросила она с вызовом.
Я промолчал. Девушка когда-то была красивая. Когда-то, потому что кто-то довольно умело ее изувечил – рот разрезан едва ли не до ушей, а вместо носа торчат две черные дыры.
– И что же мне с вами делать? – вздохнул я, стараясь не смотреть на жуткие шрамы.
– Да пошел ты… – отозвалась атаманша.
– Подожди-ка, – вдруг выкрикнул пожилой. – Руки-то у тебя…
Чего он там разглядел? А, следы кандалов. А ведь и поносил-то всего ничего… Ухмыльнувшись краешком рта, поправил рукава и показал на ноги:
– Там тоже.
– Свежие, – кивнул с пониманием пожилой. – Беглый?
– Беглый. С серебряных приисков.
– Колодник! – улыбнулся пожилой и продекламировал: – Стенка, балка, потолок, позолоченный замок…
– Чтоб замочек нам открыть, нужно кое-что добыть… – ответил я и поинтересовался: – Какой «инструмент»?
– Раньше гвоздиком был. Ну теперь ножницы. А он, – кивнул на молодого, – вообще без профессии.
Ножницы, они же ночные парикмахеры, что стригут прохожих.
– Я – стрелка, – с гордостью сказала женщина. – Но можно – Марта.
Вона! Целая стрелка! Я знал (узнаешь, если всю жизнь якшаешься с головорезами и жуликами!), что стрелкой именуется наемный убийца, предпочитающий бить жертву из лука. Есть арбалетчики-стрелочники, но они ценятся ниже. Кстати – хоть мужчину, хоть женщину, но убивца будут звать стрелкой безо всякого уничижительного значения.