Я открыл глаза. На моем плече восседал Грип и старался привлечь мое внимание к пиршеству малиновых и оранжевых красок занимающейся на востоке зари.
— Эй, Петерс, давайте мне вожжи, — сказал я, — а сами маленько отдохните.
Он кивнул и передал мне вожжи. Грип перепрыгнул на его плечо.
— Пропади оно все пропадом, Петерс, — заскрипел ворон. — Петерс, пропади оно все пропадом!
Мы проезжали мимо множества заброшенных крестьянских хозяйств — на весенних полях зеленела сорная трава. Однажды мы остановились пополнить запасы провизии в подвале одного из крестьянских домов, владелец которого умер от чумы или сбежал из страны. Наш безымянный скакун дышал ровно, словно и не пробежал бессчетного числа миль. Положив руку ему на круп, я не почувствовал, что конь разгорячен. Но кроме гигантского размера и странной масти в нем не было ничего особенного. Конь как конь. Ну и дела порой творятся на белом свете!.. Еще я заметил странные проплешины на его крупе — прежде их вроде бы не было.
Когда карета покатила дальше, Лигейя приказала ехать по дороге, которая следовала вдоль берега реки — к ее устью. Теперь мы передвигались по лесному краю с множеством озер. Временами мне чудилось, что По рядом. Правда, ощущение это было мимолетным, невнятным. Мы ни разу не пообщались.
К середине дня мы подъехали к изножью холма, с которого, по словам Лигейи, открывался вид на Барселону. Я даже слегка подосадовал, что мы добрались до места так быстро: мне до того понравился более чем резвый ход нашего дивного скакуна, что я был не прочь продлить путешествие — исключительно ради удовольствия прокатиться с ветерком. Но лихой скакун что-то стал сникать. Он, можно сказать, лысел на глазах — шерсть с него падала клочьями буквально при каждом шаге, при каждом дыхании.
Грип успел слетать в сторону бухты и вернулся с торжествующим криком:
— Пропади оно все пропадом, капитан Ги! Капитан Ги, пропади оно все пропадом!
Я присвистнул.
— Э-э, — громко объявил я, — похоже, наш черный приятель нашел «Ейдолон». Глядите, как он радуется!
— Следуйте за ним, — сказала Лигейя.
Вскоре мы одолели холм и спустились к Барселоне. На ее улицах было относительно мало народу, хотя отовсюду неслись шумы большого города. В окнах домов и лавок виднелось много людей. Просто жители старались поменьше выходить на улицу, торопились домой и общались друг с другом на изрядном расстоянии. Из этого я заключил, что самые страшные времена тут миновали, но люди еще сохраняют осторожность, помня о недавней эпидемии, и норовят избегать общения на близком расстоянии.