Через несколько дней он устроил себе новое испытание: позвонил Верочке Ватагиной, назвался поклонником ее таланта и спросил, нельзя ли им встретиться — у него важное к ней дело. Верочка немного поломалась, но потом согласилась — уж слишком серьезен и настойчив был голос незнакомца.
Свидание назначили на семь вечера в ресторане «Океан».
Из клиники Некторов вышел часа за два. В этот раз парик не надел — волосы после операции уже отросли, и хоть на макушке красовалась лысинка, решил предстать перед Верочкой не замаскированным, со всеми своими прелестями. В троллейбусе к нему притиснулся человек с русой бородкой и обнял за плечи.
— Привет, Ваня! Говорят, ты болел? А я все собирался забежать, да дела заели. Как самочувствие? Видел Милу на днях. Вид у нее какой-то загадочный. А я уж испугался, думал, с тобой совсем плохо. А ты ничего, молодчага, выкарабкался! Так как с широкоугольным?
— А что? — растерялся Некторов, соображая, как выкрутиться из этого положения.
— Ну как же, ты ведь обещал. Хотел у Милы взять, не дает без тебя. Будь спок, верну в целости. В случае чего, за амортизацию коньячок.
— Да что там, — пробормотал Некторов, сообразив, что речь идет о фотоаппарате. — Скажи, что меня встретил, я разрешил. А ты что, дома не живешь?
— Еще нет. Это я так, прогулочку себе устроил. Но скоро выпишусь. Будь здоров! — и поспешил выскочить из троллейбуса.
Было первое сентября. Стайки школьниц в белых передниках придавали городу праздничную оживленность. Некторов вспомнил о Тоше. Должно быть, сегодня ей особенно тоскливо дома. Зашел в будку телефона-автомата и позвонил домой. Трубку взяла мать. Екнуло сердце — услышит мужской голос и, чего доброго, приревнует к Тоше, расстроится.
— Алло, алло? Кто это? — чуть тревожно спрашивал материнский голос.
Он помолчал, затем медленно опустил трубку на рычаг.
«Внутренней свободы, вот чего тебе не хватает, — вспомнил слова Косовского. — Попробуй восстановить прежнее состояние раскованности, легкости, присутствия удачи».
Легко сказать — восстановить. А как?
Он вошел в гастроном, купил пачку папирос. В соседнем отделе, где продавали колбасу, стояли человек пять. К прилавку без очереди подошел щупленький мужчина в спортивном костюме.
— Девоньки, голубоньки, позарез некогда, автобус отходит, — пропел он ласково. И, странное дело, непроницаемое до этого лицо продавщицы оживилось, она мягко кивнула ему:
— Сколько?
— Триста.
Схватив завернутый в бумагу колбасный брусок, мужчина быстрым шагом покинул гастроном.
Некторов выбежал следом. Никакой автобус не ждал этого пройдошного малого, который тут же сбавил скорость и прогулочным шагом побрел по тротуару. «Ну, проныра! — восхитился Некторов. — Натиском взял!»