Хоть теперь, когда мы смотрели друг на друга, он все еще продолжал хмуриться и сурово отчитывать какого-то бедолагу, устремленный на меня взгляд из холодного и раздраженного быстро преобразился в опаляющий и страстный.
Мне так и не удалось привыкнуть к тому, какие перемены происходят в нем всякий раз, стоит ему взглянуть на меня: сила воздействия его взгляда по-прежнему была такова, что меня чуть не сшибало с ног. Взгляд этот однозначно извещал о его сильном, страстном желании меня трахнуть — что он и делал при любой возможности, — но одновременно давал почувствовать неумолимую силу его воли. Все, чем занимался Гидеон в своей жизни, несло на себе отпечаток его властности и мощи.
— Увидимся в субботу, в восемь, — закончил он разговор, после чего вынул из уха гарнитуру и бросил на стол. — Иди сюда, Ева
Я задрожала. В том, как он произнес мое имя, слышался отголосок приказного тона, которым он командовал: «Давай, Ева», когда я лежала под ним…наполненная им…полная желания кончить для него.
— Эй, сейчас не время.
Я попятилась в коридор, поскольку его заинтересованность делала меня слабой. Уже сама легкая хрипотца в его звучном, приятном голосе чуть ли не доводила меня до оргазма. А уж о том, что бывало, когда он прикасался ко мне, нечего было и говорить.
Я поспешила на кухню сделать для нас кофе.
Пробормотав что-то себе под нос, он двинулся следом, нагнал меня размашистым шагом, и я оказалась припечатанной к стене шестью футами двумя дюймами крепкого, жаркого мужского тела.
— Ты ведь знаешь, ангел мой, что бывает, когда ты сбегаешь. — Гидеон прихватил зубами мою нижнюю губу, но смягчил укус, облизав ее языком. — Я тебя ловлю.
Что-то всколыхнулось во мне счастливой волной, тело мое покорно и бессильно обмякло от наслаждения, порожденного тем, что оно так тесно прижато к его телу. Я желала его постоянно, желала так остро, что это отдавалось физической болью. Разумеется, то было вожделение, но за ним крылось и нечто иное, нечто гораздо большее. Нечто столь драгоценное и глубокое, что желание, вызываемое похотью Гидеона, не шло ни в какое сравнение с тем, какое мне приходилось испытывать с другими мужчинами. Вздумай кто-то другой попробовать подчинить меня, навалившись всем телом, я просто взбесилась бы, но с Гидеоном ничего подобного не происходило. Он нутром чуял что мне нужно, и как много я способна воспринять.
Внезапно его лицо озарила улыбка, и у меня замерло сердце.
Стоило мне увидеть его прекрасное лицо в обрамлении великолепных темных волос, как я ощутила некую слабость в коленях. Эти шелковистые пряди, контрастировавшие с элегантным деловым костюмом, придавали Гидеону особый, неповторимый шарм.