настолько неуместно, что об этом даже не думают. С карьерным ростом некоторые из наших
собратьев получают официальный перевод на более высокие уровни, но их исход из
университетской зоны – отдельная тема.
Впереди меня поджидала неизвестность и неминуемая расплата. К счастью, вещество,
которое я опробовал еще в лаборатории, полностью сковало мою сущность, – на время я
лишился способности испытывать и страх, и грусть. Иначе мое дерзкое путешествие,
конечно же, было бы не осуществимо. Войдя в пустой лифт, я в последний раз окинул
взглядом массу моих близких и чуть не расплакался. Не прими я смесь из спор гнева, зависти
и гордыни, непременно бы расплакался. И испугался бы. Потому что это так невыносимо
грустно и страшно расставаться с тем, что ты любишь больше всего. Так грустно и страшно
бросать вызов этой любви и знать, что в случае неудачи ты можешь раз и навсегда
исчезнуть. Я люблю Дом, его обитателей и его хозяина. Это самое прекрасное, что есть.
Не раз с тех пор, как я приступил к осуществлению своего плана, меня посещали
сомнения в верности моих действий и страх, что все это закончится катастрофой. И все-таки
один-единственный пункт в своде прав и обязанностей нашего профсоюза неизменно вселял
в меня уверенность, какую-то даже хулиганскую творческую дерзость. Там ведь ясно
сказано, что мы обязаны сопровождать подопечных до самого конца, до последнего пытаться
их расшатать и вернуть на истинный путь. Да, оказавшись в критической ситуации, я сперва
хотел написать заявление об отказе – к тому располагал неудачный опыт моих
однокурсников, еще до меня столкнувшихся с аналогичной проблемой. После этого передо
мной открывались две перспективы: 1) вернуться с практики на кафедру для написания
статей и диссертации, 2) продолжить практическую работу с другим субъектом. Но,
поразмыслив некоторое время, я вдруг понял, что не могу отказаться.
И после разговора со своей однокурсницей я в этом только лишний раз убедился. Это
слабоволие – самолично отказываться от субъекта. Это немудро и невеликодушно. Это
свидетельствует о скудости воображения, отсутствии научного азарта, нежелании бороться и
искать новые пути. А я хотел попробовать. Во мне до сих пор достаточно азарта, желания
воевать и созидать. И даже во время судебного процесса, если он случится, я не побоюсь
сказать, что прекращение опыта при наличии такого энергетического арсенала – это