голове. Что-то очень важное осталось позади, но, может, есть еще время ухватиться за эту
стремительно ускользающую ниточку связи с миром и жизнью? Ты вернешься назад и
будешь искать хоть всю ночь, хоть замерзнешь на улице, но будешь искать.
Ты оборачиваешься и вздрагиваешь от неожиданности. Позади тебя, в отдалении,
горбится человек. Он торчит посреди заснеженной улицы. Он следит за тобой, хотя лица его
на таком расстоянии не разглядеть. Неподвижный человек внимательно, изголодавшись,
наблюдает за каждым твоим движением. И ты вспоминаешь, кто это. Несколько дней назад
тебе уже приходилось видеть этого нелюдя, – перед тобой тот самый бродяга из травпункта,
что оставил после себя на кушетке расплывшееся пятно вязкой крови. Путь назад отрезан,
понимаешь ты.
И если не хочешь, чтобы его гнилые зубы впились тебе в руку, надо бежать. Ты
срываешься с места и, что есть мочи, несешься вперед, подальше от сгорбленного человека,
и, как ни ужасно, все необратимо дальше от твоей спасительной ниточки, от той оброненной,
но такой важной мелочи. Сейчас ты сворачиваешь в боковой проулок и краем глаза
замечаешь, что нелюдь по-прежнему стоит на том же месте и все так же пристально за тобой
наблюдает. Кажется, будто он жестоко улыбается коричневыми зубами и глухо ими клацает.
И хотя погони нет, бездействие сгорбленного человека пугает тебя даже сильнее.
Ты носишься по пустынным, темным переулкам Вышнего, по дорогам с утрамбованным
снегом, тщетно надеясь встретить хотя бы одного живого человека, тщетно пытаясь
вспомнить, куда же бежать и где твой дом. Ты плачешь, и слезинки густеют у тебя на
подбородке, а затем превращаются в маленькие ледышки. Ты плачешь потому, что звуки
снова исчезли. Как тогда в твоей квартире. Есть только слабые, жалкие звуки, издаваемые
тобой, а вокруг опять собирается кромешная и враждебная тишина. Город пропитывает свои
улицы этой тишиной, чтобы изгнать загнать тебя в ловушку, прижать к ногтю. Направо,
прямо, прямо, быстрее, а здесь налево и снова направо, прямо, прямо… Ты мечешься по
вымершему городу, пока, наконец, не обнаруживаешь в одном из переулков ее.
Она стоит возле дома, поблескивающего изморозью, руки сложила за спиной, глядит на
тебя внимательно и хладнокровно. Она кошмарнее любого нелюдя с отвратительным горбом
и сгнившими зубами. Девочка из твоего сна, в небесно-голубом платьице, с голубыми
бантами, в белых носочках и черных лакированных туфельках. На улице тридцатиградусный