завязывай. Поиграйте пока на улице в снежки и скажите Лидии, что я спущусь через пару
минут.
- Зачем же так быстро? – гогочет один из братков.
Крепыши, галдя и саля друг друга, наперегонки выбегают из квартиры – их не по годам
ребячливые крики доносятся еще из подъезда и с улицы, пока разом не стихают.
В одиночестве Петрович берет тебя за ноги и волочит на середину комнаты. Проделывая
это, он забавно покряхтывает. Но тебе, как и раньше, не до смеха. Дядя Лидии грузно
опускается на колени и рывком, естественно, без объяснений стягивает с тебя штаны и
трусы. Петрович действует быстро и уверенно. Наверное, он уже не раз проделывал то же
самое с твоими соседями, но ты, ударившись об стену и упав на пол с полуметровой высоты,
плохо соображаешь и никак не можешь догадаться, чего же он лезет.
Кряхтя и сопя, дядя Лидии переворачивает тебя на живот, долго, поругиваясь матом,
возится с застежкой на собственном ремне, наконец, расстегивает его, спускает брюки,
боксеры и наваливается поверх тебя всем весом. Даже пожелай, ты не сумеешь оказать ему
сопротивление – у тебя нет сил, нет возможности двигаться, ты, в конце концов, ничего не
понимаешь. Петрович тяжелый и крепко-накрепко прижал тебя к полу. Слегка прогнувшись
в пояснице, тыкается окаменевшим членом. Ты женщина? Он продерется в твое сухое
влагалище. Или ты мужчина? Тогда он порвет тебе задний проход. В любом случае, это –
изнасилование. Осознав, ты моментально приходишь в себя – визжишь, что есть мочи,
пытаешься сжать промежность и бестолково дергаешься под махиной, тебя спрессовавшей.
Но на бесстрастного Петровича запоздалые и еле слышные протесты впечатления не
производят – на всякий случай, правда, он затыкает тебе рот шершавой лапищей, но, скорее,
37
для того, чтобы не отвлекаться, нежели беспокоясь о соседях – те никому не позвонят, те
сами напуганы до смерти.
Петрович прет равнодушным танком. Он и не подумал смазать член слюной, он не ищет
легких путей. Боль бежит вверх по позвоночнику, тормошит притихшие было раны, пронзает
тебя насквозь, вонзается острейшими иголками под ногти на руках и ногах – все твое тело
опять ноет, пульсирует, чешется, саднит, мозг нарывает, сознание резко обостряется, ты
снова – сама боль, ты снова в ней захлебываешься, растворяешься в стыде и ненависти.
Петрович входит в тебя полностью, на мгновенье замирает и начинает плавно двигать тазом
– назад-вперед, назад-вперед, назад-вперед.